Прямо под треножником башни в земле, на отметке «ноль», вырыта цилиндрическая яма с ровными краями, куда с великой осторожностью опускают кусок льда, в который вморожен Гудини. Над землей остается видна только его голова, напоминающая сейчас улыбающийся кактус-пейотль. Участники усаживаются в грузовик и на всех парах мчатся обратно к бункеру.
Эдди снимает все от начала до конца, без каких-либо сокращений. В бункере, разумеется, находится и мать Гудини, руки которой опять в волосах, выдранных из парика. Ученый протягивает старухе игральную кость.
— Мы решили дать ему шанс, миссис: команда на взрыв будет отдана только тогда, когда вы выкинете «змеиные глаза». Два очка — понимаете?
Камера показывает крупным планом лицо пожилой леди, в глазах которой застыло отчаяние. Она медленно-медленно трясет кость в кулаке и бросает ее на пол.
Змеиные глаза!
Прежде чем кто-то успевает что-нибудь сказать, ученый нажимает на кнопку — на его лице безмятежное и отстраненное выражение. И тут же в бункер врывается поток режущего света — все черное в этом свете превращается в серое. Вслед за адской вспышкой приходит ударная волна, и мировой судья валится на пол — с ним что-то случилось, возможно, сердечный приступ. Ужасающий рев раздирает воздух. Изрезанные четкими тенями лица участников видны под разными ракурсами.
Грохот взрыва стихает, и все слышат, как снаружи кто-то весело насвистывает мотивчик из варьете!
Все бросаются к двери, побледневший ученый бежит первым. Он отпирает дверь, распахивает ее настежь и выбирается наружу, за ним толпятся остальные — Эдди снимает поверх голов.
Это Гудини! Да, это он! Он в белом комбинезоне, он обнимает за талии двух полногрудых девиц из пип-шоу!
— Давайте мои деньги! — кричит он. — Я ухожу на пенсию!
