Что случилось после того как Нора оставила мужа, или Столпы общества - [14]
Хельмер. Я целиком и полностью нацелен на изменение, имя которому — собственный капитал, господин консул.
Вейганг. Ох, давайте забудем о бизнесе хоть ненадолго, Хельмер!
Хельмер. Не могу, господин консул, это уже вошло в мою плоть и кровь. Я, видимо, родился для спекуляций с фактами и числами, господин консул.
Вейганг. Вы — светоч нашей биржи, Хельмер.
Хельмер. Я тоже так думаю, господин консул. Только не забирайте у капиталиста детей, ведь так вы заберете у него то, что заставляет его делать состояние и давать работу людям. Он быстро все спустит! Возможно, даже за границей, куда мне тоже хотелось бы съездить, господин консул.
Вейганг. Знаю, знаю, Хельмер.
Хельмер. Но я уже стою одной ногой на свободном пространстве рыночной экономики, господин консул.
Вейганг. А вторую вы хотите подтянуть как можно скорее, да?
Хельмер. О, это было бы весьма-весьма замечательно, господин консул.
Вейганг. Тогда выньте на минутку одну вашу ногу из свободной рыночной экономики, а вторую — из банка…
Хельмер. Это будет непросто, господин консул, я уже слишком глубоко укоренился там.
Вейганг. Преодолейте эту пропасть и подумайте о том, что гениальный менеджер должен время от времени отдыхать от работы…
Хельмер. Я уже неоднократно говорил фрау Линде, моей домоправительнице, что я должен достичь большего, господин консул…
Вейганг. Вы должны вращаться в подобающих вам кругах…
Хельмер. Где эти круги, где эти круги, господин консул?
Вейганг. Вы чувствуете, что уже созрели для этого?
Хельмер. Еще как созрел, еще как созрел, уважаемый господин консул!
Вейганг. Если вы действительно чувствуете себя достаточно сильным, то я мог бы представить вас одной подруге…
Хельмер. О, дорогой, уважаемый господин консул…
Вейганг. Я не ваш дорогой консул.
Хельмер. Извините, пожалуйста, господин консул, но я не говорил «мой дорогой»!
Вейганг. Дама, о которой я говорил, проводит свое время, летая от цветка к цветку.
Хельмер. Только при одной мысли об этом у меня текут слюнки, господин консул.
Вейганг. Это совершенно новый, оригинальный тип женщины, в Штатах его называют «Flapper».
Хельмер. Я мог бы освежить мой английский, господин консул…
Вейганг. Эта дама — создание, для которого не существует никаких моральных критериев, однако при этом она выглядит как ребенок. Э-э-э-э (многозначительно) …кроме того, она может быть очень жестокой.
Хельмер. Боже мой… вы сказали, дама — американка… Господин консул? Смогу ли я с ней объясниться… нужно ли вправду… тайные желания… иностранка…
Вейганг. Перестаньте болтать ерунду, Хельмер! Может быть, вы еще не готовы, и это переживание вас потрясет…
Хельмер. Меня не будет трясти, господин консул, точно не будет! Я обещаю! Женщина-ребенок — это же нечто совершенно отличное от того, что у нас обычно хранится дома, господин консул.
Вейганг. Тогда договорились, Хельмер?
Хельмер. Как мне отблагодарить вас за вашу доброту, господин консул?!
Вейганг. Вы же еще не знаете, сможете ли вы все вынести, Хельмер…
Хельмер. Боже мой, господин консул, великий охотник порой может и сам превращаться в дичь… Мне, правда, можно прийти, господин консул?
Вейганг. Само собой разумеется, Хельмер. Я вас представлю.
Хельмер. О, большое, большое спасибо за великодушное приглашение. И сердечный привет даме, э-э-э-э… не премину явиться точно в назначенное время…
Вейганг. Я надеюсь. Точность — вежливость королей, Хельмерчик!
13
Спальня Норы. Нора в халате, красится перед зеркалом, Анна-Мария убирает комнату.
Анна. Я даже смотреть на это все не могу… Господам же должно быть ужасно больно!
Нора. Анна-Мария, они хотят, чтобы им было больно!
Анна. Отец ужасно бил меня…
Нора. Анна-Мария, твой отец был по своей природе бедным и опустившимся человеком, а эти господа — богаты.
Анна. То, что обеспеченные мужчины позволяют себя так отделывать… Нора, вы бы лучше пороли ваших детей, если уж вам надо кого-то бить. Это соответствует природе женщины.
Нора. Своих детей я бы никогда не стала бить! Сочетание женщины и природы необязательно порождает естественное существо. Эти части можно и разделить. Не существует больше женственности на природной основе!
Анна. Когда женщина такое творит, ей должно быть больнее, чем подчиняющемуся мужчине, потому что это противно природе женщины.
Нора. Тебе этого не понять, моя старая добрая Анна-Мария.
Анна. Наше предназначение — творить новую жизнь, а не разрушать уже существующую…
Нора. Может быть, твое, но не мое.
Звонят.
Посмотри, кто пришел. Для него еще слишком рано.
Анна. Образованный человек никогда не приходит минута в минуту.
Идет открывать. Снаружи слышен голос Хельмера.
Хельмер. Минута в минуту! При известных обстоятельствах пунктуальность может поспособствовать карьере или ее разрушить. Детали нельзя оставлять без внимания… Вы же… Вы же…
Анна. Боже мой, господин Хельмер!
Голоса слышны все ближе, Анна-Мария вбегает в комнату.
Госпожа Нора, Нора! Это господин Хельмер! Это господин Хельмер собственной персоной! Неужели спустя столь долгое время половинки супружеской пары вновь станут единым целым?!
Нора. Я знаю, кто там, Анна-Мария. (Снимает халат. На ней садистский костюм: высокие кожаные сапоги и т. д. Она достает плетку и надевает маску.)
Классическая музыка... Что интуитивно отталкивает все больше людей от этого искусства, еще вчера признававшегося божественным? Знаменитая австрийская писательница Эльфрида Елинек как в микроскоп рассматривает варианты ответа на этот вопрос и приходит к неутешительным выводам: утонченная музыкальная культура произрастает подчас из тех же психологических аномалий, маний и фобий, что и здоровое тихое помешательство пошлейшего обывателя.Обманывать любимую мамочку, чтобы в выходной день отправляться не в гости, а на чудесную прогулку по окрестностям — в поисках трахающихся парочек, от наблюдения за которыми пианистка Эрика Кохут получает свой главный кайф, — вот она, жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новое для русскоязычного читателя произведение нобелевского лауреата Эльфриды Елинек, автора романов «Пианистка» и «Алчность», которые буквально взбудоражили мир.При первой встрече с Елинек — содрогаешься, потом — этой встречи ждешь, и наконец тебе становится просто необходимо услышать ее жесткий, но справедливый приговор. Елинек буквально препарирует нашу действительность, и делает это столь изощренно, что вынуждает признать то, чего так бы хотелось не замечать.Вовсе не сама природа и ее совершенство стали темой этой книги, а те "деловые люди", которые уничтожают природу ради своей выгоды.
Из книги «Посох, палка и палач» — сборника трёх пьес Э.Елинек, лауреата Нобелевской премии по литературе 2004 года. Стилистика настоящей пьесы — площадная. Автор эпатирует читателя смесью грубых и изысканных приемов, заставляет содрогаться и задумываться о природе человека — причудливой смеси животных инстинктов и высоких помыслов.Постановка комедии «Придорожная закусочная» в венском Бургтеатре вызвала шумный скандал. Практически никто в Австрии не выступил в защиту Э.Елинек, и она вообще хотела отказаться от жанра драмы. Всё же одно трагически-скандальное событие, дерзкое убийство четырёх цыган, заставило писательницу вернуться к этому жанру и создать еще более неудобную и остро социальную пьесу «Посох, палка и палач».
Эссе для сцены австрийской писательницы и драматурга, лауреата Нобелевской премии Эльфриды Елинек написано в духе и на материале оперной тетралогии Рихарда Вагнера «Кольцо нибелунга». В свойственной ей манере, Елинек сталкивает классический сюжет с реалиями современной Европы, а поэтический язык Вагнера с сентенциями Маркса и реальностью повседневного языка.
Это раннее произведение (1972) нобелевского лауреата 2004 года Эльфриды Елинек позволяет проследить творческие метаморфозы автора, уже знакомого русскоязычному читателю по романам «Пианистка», «Алчность», «Дети мёртвых».