Что скрывают зеркала - [4]

– Элька! – закричала незнакомка на русском. – Какая встреча! Ты что здесь делаешь?

За мгновение до того, как девица вот-вот была готова заключить ее в тиски объятий, Нора успела инстинктивно отшатнуться, и руки молодой женщины поймали воздух.

– Эль, ты чего? – обиженно удивилась незнакомка.

– Простите?.. Мы разве знакомы?

– Во даешь! А то незнакомы! Эль, ты что, меня не узнаешь?

Незнакомка сняла темные солнцезащитные очки, закрывавшие половину круглого лица, и сдвинула на затылок светлую широкополую шляпу. Однако и это не пробудило в Норе воспоминаний. Молодая женщина, бывшая соотечественница, не была ей знакома, и девушка это повторила.

– Простите, – резко сменив тон с дружелюбного на сухой, извинилась туристка. И торопливо, сбегая от конфузной ситуации, застучала каблуками босоножек прочь от музея. Нора пожала плечами: с кем не бывает. Возможно, она и правда напомнила этой молодой женщине кого-то очень хорошо знакомого. Или, наоборот, кого-то, кого та давно не видела и потому обозналась. А может, они действительно встречались – в прошлой жизни, которая осталась отсеченной от этой границами, горами и морем, и это Нора оконфузилась, не признав в молодой женщине старую знакомую? Иначе откуда та знает… Нора замешкалась, в сомнениях оглянувшись на удаляющуюся спину женщины, а затем махнула рукой, развеивая сомнения как сигаретный дым, и направилась в противоположную сторону. Дурнота, нахлынувшая на нее в музее, прошла, но Нора решила вернуться домой. Полчаса дороги в электричке, почти бесшумно мчавшейся вдоль пригородных фабричных зон, сменившихся затем прибрежной линией. Пятнадцать минут пешком по руслам узких переулков-притоков центральной улицы до площади-устья, куда окнами выходило четырехэтажное жилое здание с полукруглыми балконами-террасами. Нырнув, будто под водопад, в арку, Нора вышла на узкую улочку с рискованно припаркованными по обе стороны машинами и направилась к своему подъезду. Возле одной из машин огорченно, оценивая ущерб – сбитое неизвестным автомобилем зеркало, перетаптывалась соседская пожилая пара.

– Это просто улица разбитых зеркал какая-то, – громко сказал мужчина, имея в виду, что не реже одного раза в месяц какая-нибудь из припаркованных машин обязательно лишалась зеркала из-за оплошности хозяина и неудачных маневров водителей проезжавших мимо автомобилей. Но, несмотря на это, жители двух соседних домов продолжали парковаться на свой страх и риск в два ряда. Нора поздоровалась с соседями и, уже отпирая ключом дверь, подумала о законе парных случаев: утром в электричке, машинально заглянув в газету сидевшего рядом мужчины, она выхватила взглядом одну показавшуюся ей звучной фразу – «На улице разбитых зеркал».

– Оказывается, я живу на этой улице, – усмехнулась девушка тихо, входя в квартиру. – Как хорошо, что у меня нет машины.

Безымянная

Сидеть на подоконнике и глядеть на мир по ту сторону окна стало ее любимым занятием. Кто-то любил смотреть телевизор, а она – в окно, пусть и «настроено» оно было постоянно на одну «программу». Впрочем, это кому-то стороннему могло бы показаться, что пейзаж за окном статический, как телевизионная заставка, но девушка каждый раз подмечала в картине изменения. То на склонившуюся к самому окну ветку усаживалась ворона и смотрела на нее внимательным взглядом, словно вела с ней молчаливый диалог. То поднявшийся ветер принимался раскачивать эту ветку так, что она стучала о подоконник. То под окном на начавшей жухнуть траве оказывалась оброненная кем-то тряпица. И девушка, рассматривая ее, строила догадки, что это могло быть – потерянная кем-то из пациентов кофта или сброшенная ветром вывешенная санитаркой на просушку тряпка. А уже через полчаса ее не оказывалось, и девушка представляла себе картину, как в палисадник, смешно ругаясь себе под нос, спускалась вперевалочку на толстых варикозных ногах за тряпкой санитарка Степановна.

Сегодня мир был похож из-за зарядившего еще с ночи дождя на расплывающуюся акварельную картину, цвета которой смешались в один грязно-серый тон. Все странным образом обесцветилось – макушки деревьев, скамейки, слившаяся с небом земля, прячущиеся под зонтами прохожие, – словно сегодняшний мир показывали по черно-белому телевизору. Эти тона не навевали грусти, но только потому, что подобная погода не вызывала у девушки никаких ассоциаций и воспоминаний. Погода просто была – сама по себе, отдельно, без привязки к воспоминаниям. Точно так же, без грусти или радости, принимая как должное, девушка реагировала и на солнечный день.

Она уже знала свою короткую историю, казавшуюся персоналу больницы интригующей. Наверняка ее пересказывали домочадцам за семейным ужином и случайно встреченным на улице знакомым. Девушку, имени которой никто не знал, обнаружили две недели назад на автобусной остановке, в ночной рубашке. Она помнила тот день, хоть ее воспоминания и представляли собой не хронологию событий, а дымку из образов и ассоциаций. К примеру, ей вспоминалось, что в тот день солнце проглядывало сквозь облака словно через кружевную вуаль. И что ветер дул хоть и ласковый, но прохладный: ей в ее тонкой ситцевой ночнушке было довольно зябко. А над остановкой витала смесь запахов выхлопных газов и почему-то сена, как в деревне. Девушка помнила, что сидела на остановке долго, но как там она оказалась – приехала ли на транспорте, или пришла пешком, – не знала. Как и то, что или кого ждала – нужного ли автобуса (но куда в таком случае она направлялась?) или человека. На нее оглядывались – кто с любопытством, кто со страхом. Она запомнила группку из трех девчонок-подростков, которые в ожидании автобуса то и дело бросали на нее любопытные взгляды, перешептывались и хихикали, но ни одна из них не отважилась с ней заговорить. Так и сели в подошедший автобус, не спросив у девушки, нужна ли ей помощь, и затем проводили ее взглядами, все одновременно прильнув к окну. Еще ей запомнился парень в костюме. В одной руке молодой человек держал кожаный портфель, в другой – смартфон, на котором что-то без паузы набирал. Он явно не видел реального мира, пропав полностью в виртуальном, – его, словно хищник, проглотило оконце телефона. Он и в автобус сел, не подняв даже на секунду глаз, чтобы удостовериться в правильности рейса. Еще была пожилая женщина с сердитыми седыми бровями, которая окинула девушку недобрым взглядом и нелестно прокомментировала ее «наряд». Но и той женщине не пришло в голову предложить помощь: она притащила на остановку две тяжелые авоськи, из которых выглядывали зонтики сушеного укропа. Видимо, торопилась домой заняться консервацией. Никому не было дела до мучительного выбора потерявшейся девушки – сесть ли на следующий рейс в надежде вспомнить по дороге, куда ей нужно, или остаться ждать. Однако чье-то сочувственное внимание она все же привлекла, потому что раньше следующего автобуса к остановке подъехала вызванная кем-то «Скорая». Видимо, ее бездействие, ночная рубашка и нарастающая в глазах паника кого-то натолкнули на мысль о потерявшейся душевнобольной.