Что сказал покойник - [36]

Разматывая акриловую паутину и зевая во весь рот, я подсчитывала пройденный путь. Скоро восемь вечера.

Плыла я почти четырнадцать часов без перерыва. Получалось, что я недавно пересекла тропик Козерога и мчусь прямехонько в Сахару. Надеюсь, у побережья она не будет совсем пустынна?

Закрепив рулевое колесо сделанным мной механизмом и убедившись, что все в порядке, я отправилась спать. Боясь заснуть слишком крепко и долго проспать, я легла не на койке в каюте, а на неудобном диванчике в салоне.

Проснулась я на рассвете и с тревожно бьющимся сердцем выскочила на палубу. Моя чудесная яхта послушно мчалась заданным курсом, и сердце постепенно успокоилось. Несмотря на раннее утро, было очень тепло. Я зашла в рубку, посмотрела на компас и совсем успокоилась. Видимо, волны уменьшились, корабль уже не так сильно прыгал, так что умывание и завтрак заняли совсем немного времени и обошлись без происшествий.

Чрезвычайно довольная жизнью, я уселась в кресло и взялась за штурвал. Переплыть океан в одиночку оказалось совсем не трудно, и я с недоумением спрашивала себя, почему поднимается столько шума вокруг лиц, которые на чем-то переплывают Атлантический океан. Подумаешь, большое дело! Вот я тоже переплываю, и что? Никаких особенных трудностей, никаких бурь или смерчей, качает – это правда, самые простые занятия превращаются в сложные акробатические упражнения, но это даже интересно. В чем же здесь героизм?

Когда я со свойственным мне чувством справедливости почти пришла к выводу, что все дело в том, на чем переплывают океан, и что мне попалось на редкость удачное средство передвижения, я услышала какой-то странный звук. На пульте передо мной что-то тревожно запищало, потом даже загудело. Я стала внимательно вглядываться в приборы и обнаружила ужасную вещь: пищали и гудели оба указателя температуры двигателя, они светились ярким светом, а стрелки на них зашли далеко за красную черту.

Моя реакция была самая что ни на есть правильная. Я немедленно перевела оба рычага в нулевое положение, а потом выключила и зажигание. Яхта еще плыла по инерции, шум мотора прекратился, и во внезапно наступившей тишине я слышала только шум волн и удары собственного сердца.

Случившееся очень расстроило меня. Что бы я стала делать, если бы двигатели испортились? Повесить простыню на радарную мачту? Весел у меня нет, да и корабль не был рассчитан на них. В голове мелькали какие-то беспорядочные мысли из области навигации. Вроде бы корабль должен обязательно плыть, а то перевернется, если будет стоять на месте. Но ведь море спокойно, может, эти правила обязательны только во время шторма и бури? С другой стороны, все это относится к крупным судам, а я сижу в небольшом корыте посреди океана. Откуда я знаю, может, меня способна перевернуть самая малость? Пока еще яхта двигалась, я постаралась стать носом к волне, надеясь на то, что мне удастся так продержаться и не перевернуться, пока не остынут двигатели. Тут я заметила, что волны катятся теперь в противоположном направлении, не навстречу мне, и испугалась еще больше: неужели я все перепутала и плыву в обратную сторону? Надо попытаться установить, где я нахожусь.

Результаты сложных арифметических вычислений и напряженной умственной работы меня несколько успокоили. Потом я начала рассуждать. Исходные предпосылки: я нахожусь в экваториальном поясе, где мне не угрожают никакие циклоны и смерчи; в это время года атлантические ветры должны дуть в нужном мне направлении, то есть на восток, волны идут в том же направлении, что и ветер, значит, все в порядке. А раз я прохожу экватор, было бы странно, если бы мои моторы не перегрелись.

Проверив по компасу стороны света, я вышла на палубу и попыталась установить направление ветра путем лизания пальца. Палец моментально высох одновременно со всех сторон. Тогда я оторвала несколько ниточек акрила и пустила их по ветру, наблюдая, куда они полетят. Похоже было, что и в самом деле дуло на восток, хотя вряд ли это можно назвать ветром. Так, чуть заметное дуновение. Солнцу далеко еще было до зенита, но жара стояла страшная. Конечно, я знала, что на экваторе должно быть жарко, но никогда не предполагала, что до такой степени. Я внимательно осмотрелась вокруг и даже свесилась через борт, ожидая увидеть какие-нибудь признаки экватора. Может, какой-нибудь особенный цвет воды? Ничего особенного я не заметила, разве что множество рыбы. Но сейчас мне было не до рыбы. Зря все-таки никак не обозначат экватор, ну хотя бы красными буями. Тогда бы человек не ломал себе голову над тем, где он находится.

Я вернулась в рубку и, поколебавшись, включила зажигание. Только сейчас я сообразила, что включается нормально, как в автомашине, на два оборота. А тогда в панике я прокрутила вправо до упора, включая все сразу. Стрелки указателей температуры двигателей стояли на красной черте. Остывало, но медленно.

Дела у меня пока не было, и на досуге я могла поразмыслить о будущем. Предположим, до Африки доплыву, если хватит горючего. А что делать дальше? Искать польское посольство? Где, в Сахаре? Пока найду, они меня десять раз успеют найти. Не надо обольщаться, если мне и удалось сбить бандитов с толку, то ненадолго. Вот сейчас, скажем, они уже наверняка установили, как именно я бежала и где меня надо искать. Африки не знаю совершенно, нет у меня там никаких знакомых. Нет, в Африке нельзя высаживаться, надо только заправиться горючим и плыть дальше. Через Гибралтар, пожалуй, соваться не стоит – кажется, там устраивают проверку судов, потребуют документы. Раз мой паспорт действителен на европейские страны, я должна плыть в Европу. Итак, займемся Европой. Сразу отпадают Испания и Португалия, пока там режимы неподходящие. Нас не любят и будут чинить мне всяческие препятствия. Остается Франция.