Что происходит после смерти - [61]

Я бросил сумку с деньгами в угол и остался жить в часовне. Мой отец, который уже обнаружил пропажу, вызвал меня в церковный трибунал и потребовал вернуть деньги. Епископ города, знавший о причине, побудившей меня продать ткань, велел вернуть деньги отцу. Мирно и без малейшего сожаления я поднялся и обратился к епископу.

— Это правда, Ваше святейшество, — сказал я. — Деньги за парчу принадлежат моему отцу, и он имеет право потребовать их назад. Но эти деньги — не единственная вещь, которая принадлежит ему.

Одежда, которую я ношу, также его, и я желаю вернуть ему и ее, потому что с этого дня я признаю Бога своим отцом.

Произнося эти слова, я начал снимать с себя одежду, пока полностью не обнажился перед отцом и церковным трибуналом. Затем я сложил одежду вместе с кошельком к ногам отца. Краска сошла с его лица, и его затрясло от ярости, когда епископ дал мне свой плащ, чтобы я прикрыл наготу.

После трибунала один садовник дал мне мешковину, из которой я смастерил себе одеяние, которое пометил белым крестом, чтобы подчеркнуть свою преданность Иисусу. Затем я опоясался веревкой, и это облачение вместе с капюшоном, тоже сшитым из мешковины, да еще пара сандалий было всем, что составляло с тех пор мой гардероб. Следуя примеру Иисуса и помня его призыв к апостолам жить на пожертвования других, я принял бедность как самую прекрасную невесту.

Я не забыл о своем обещании Иисусу восстановить часовню и начал ходить вокруг, собирая и выпрашивая у людей камни, кирпичи и другие строительные материалы. Моя безграничная преданность делу привлекла другие родственные души, которые также решили предать себя Богу, и вскоре у нас образовалась небольшая группа миссионеров, посвятивших себя миру и доброй воле. Совместными усилиями, работая день и ночь, мы в конце концов восстановили маленькую часовню, которая впоследствии стала известна как Церковь Святого Дамиана.

Какими сладостными были для меня эти дни, наполненные любовью к Христу и верой в Творца! После этого наша небольшая команда реконструировала и другие церкви, и мы начали называть себя «Малыми монахами», или малыми братьями, чтобы подчеркнуть нашу непритязательность. Но несмотря на мое огромное восхищение Иисусом и его церковью, я так и не был посвящен в духовный сан, и когда годы спустя я отправился в Рим со своими братьями, чтобы просить у Папы поддержки, я с удивлением узнал о том, что ему было известно о нас.

Когда мы наконец вернулись в наш родной город Ассизи, епископ попросил меня произнести проповедь в соборе. В тот вечер после моей пылкой речи о достоинствах бедности и любви к Христу один из моих братьев сказал мне, что дочь одного из самых могущественных представителей правящей элиты города хочет поговорить со мной. Я с готовностью согласился встретиться с ней, потому что ничто так не радовало меня, как проповедь слова Христа богатым и власть имущим, которым я желал помочь понять бесполезность земных богатств.

Через несколько минут брат вернулся в сопровождении прекрасной молодой женщины не старше восемнадцати лет, одетой с пышностью и изысканностью, присущей ее классу. Я встал и протянул свою руку навстречу ее протянутой руке, но не успел даже прикоснуться к ней, как ослепительный свет вспыхнул между нами, и я внезапно услышал эхо, огненным вихрем ворвавшееся в меня.

— Вердигрис! — разносилось оно. — Вердигрис!

Я стоял перед ней, подобно застывшей мраморной статуе с протянутой рукой.

— Отец Франсиск, — зашептал брат мне на ухо. — Это леди Клара, о которой я говорил вам.

Глава 9 Разлука

Как мне описать момент долгожданной встречи с Вердигрис? Увидев ее, я вспомнил все свои прежние жизни и наставления своих гидов. Разлука, говорили они, жизненно важна для полного соединения. Но как выдержать еще одну разлуку с моей второй половинкой?

Восстановив свою космическую память, я знал, что личность Франциска Ассизского была просто внешней оболочкой, за которой скрывался мой дух; это было лишь временным существованием в бесконечности космоса. Какое значение имела эта жизнь? Почему должен я жертвовать своим соединением с Вердигрис ради этого тусклого существования?

— Во имя Иисуса, — произнесла Вердигрис устами Клары Ассизской. Ее дрожащая рука нашла мою, и ее небесные глаза сказали, что она также узнала меня.

— Что вы сказали, госпожа? — спросил монах, удивившись ее словам.

Клара посмотрела на него своими голубыми глазами.

— Во имя Иисуса, — повторила она. — Я пришла к отцу Франциску. Во имя Иисуса я решила посвятить свою жизнь бедности и самопожертвованию.

Монах посмотрел на нее с любопытством. Он знал, что она была старшей дочерью Оффредучи, одной из самых знатных и могущественных семей Ассизи. И это утонченное создание, самый прекрасный цветок дома Оффредучи желает оставить роскошь отцовского дома, чтобы последовать по стопам Христа!

— И что ваша семья говорит о вашем решении, госпожа? — спросил он, бросив взгляд на ее богатое парчовое одеяние.

— Я еще не говорила им о своих планах, — ответила она тихо, все время глядя на меня. — Я хочу, чтобы отец Франциск решил мою судьбу. Я сделаю то, что он скажет.