Что-нибудь светлое… - [28]

— В девять тридцать, — тихо заговорила Фанни над ухом Игоря, — я собралась уложить Володимера, как обычно. Он заволновался, отказался лечь, говорил что-то о цаплях за окном. Неожиданно встал и быстро пошел к двери. Он давно не ходил так уверенно. Я вызвала санитаров и пошла следом.

— Санитаров? — Игорь представил, как дюжие мужчины берут отца под руки и набрасывают на него смирительную рубашку.

Фанни продолжала монотонно бубнить над ухом.

— Володимер шел, будто точно знал дорогу. Санитары выбежали из лифта, когда Володимир проходил мимо. Я подала знак, чтобы они держались позади. Володимер вошел сюда, и здесь его встретил Томер.

— Мне показалось, что она уснула, и я собрался выйти, — пробормотал Томер

— Белые цапли за окном, — произнесла Тами громко и отчетливо.

— Да, — сказал отец и после небольшой паузы добавил: — Я вижу.

— На дереве.

— Да.

Опять цапли. Что имела в виду Тами, Игорь не представлял, но отец, видимо, понял: казалось, что разговаривали они мысленно; слова, произнесенные вслух, были им нужны для того лишь, чтобы обозначить, будто точкой, нечто уже понятое, обговоренное, выясненное и принятое.

— Запутывание, — произнес тихий голос.

Игорь и забыл, что пришел не один. Ему очень не хотелось, чтобы эту сцену видел Эхуд. Отец, целовавший Тами руку, вызывал у Игоря нараставшее раздражение.

Отец поднялся на ноги, он держал руки Тами в своих, смотрел ей в глаза и, похоже, не понимал, что женщина слепа. Что-то он видел в ее зрачках, понятное лишь ему, Тами подняла лицо и «смотрела» на отца — если бы Игорь не знал правды, то сказал бы, что Тами смотрела во все глаза.

Она провела ладонью по небритой щеке Владимира. Отца брил парикмахер каждые три-четыре дня, но, бывало, приходил раз в неделю, и отец выглядел так, будто пытался — безуспешно — отрастить бороду.

Двое потянулись друг к другу, и две тени слились в одну.

— Папа, — позвал Игорь.

Томер включил полное освещение — яркую лампу под потолком и бра над кроватью. Тени исчезли, тайна перестала существовать, обыденность происходившего высветилась с неодолимой силой: двое у окна отпрянули друг от друга, отец оглядывался по сторонам, не понимая, как он здесь оказался, и кто эти люди. Рассеянный взгляд скользнул и по Игорю, не узнавая. Тами не видела света, но ощущение изменения передалось и ей: она вскрикнула и испуганно стала шарить руками в воздухе. Томер попытался усадить Тами на кровать, но она вырвалась и кричала все громче.

В дверях возникла ночная сестра, толкавшая столик с медицинским оборудованием. Для нее не происходило ничего необычного, подобные сцены были частью распорядка. После сделанного в предплечье укола Тами замолчала, постояла минуту, опустив руки, будто кукла из оперы Оффенбаха «Сказки Гофмана», лишенная энергии взведенной в ней пружины, и рухнула бы на пол, если бы ее не поддержал Томер. Он уложил Тами на кровать, прикрыл одеялом, она беспокойно завозила вокруг руками, и Томер вложил ей в ладонь брошенное на пол вязанье. Тами успокоилась, прижала материю к щеке, провела ладонью, вспоминая, какой именно узор связала сегодня. Другой рукой уверенно нащупала в корзинке спицы, и — все: отсутствие Тами в этом мире стало для Игоря очевидным.

Фанни повела отца к двери. Он и не думал сопротивляться, шел, подобно заведенному механизму. За дверью — Игорь не видел — отец обо что-то споткнулся и что-то пробормотал, шаги удалялись, а Игорь не мог выбрать, что ему делать: последовать ли за отцом или остаться и посмотреть, что сделает Тами, что, может быть, скажет, и, возможно, обратит, наконец, внимание на присутствие Игоря.

Ночная сестра покинула комнату, оставив запись на листе бумаги, прикрепленном к спинке кровати. Уходя, она что-то сказала сердитым голосом Томеру, и тот, согласно кивнув, выключил верхний свет.

— Выйдем, — сказал он и подтолкнул Игоря к двери. Эхуд уже стоял в коридоре, у торцового окна, выходившего на тихую улицу, о чем-то думал, глядя в темноту, обернулся, когда из палаты вышли Игорь с Томером, и сказал:

— Ну что? Ты этого хотел? И получилось ведь!

— Хотел? — с недоумением переспросил Игорь. Сейчас он больше всего хотел оказаться подальше отсюда, лучше на северном полюсе, среди льдов, где холодно, и там ему, возможно, удастся согреться. Парадоксальность этой мысли нисколько его не смущала, напротив, идея показалась естественной хотя бы потому, что на полюсе нет ни отца, ни Тами…

— Эй, — сказал Эхуд. — Что с тобой?

Он обнял друга за плечи и повел по коридору. Дойдя до центрального холла, Эхуд спросил:

— Отец в какой комнате? Извини, я не запомнил. Сюда?

Фанни уложила Владимира в постель, он не сопротивлялся, думал о чем-то или казалось, что думал.

— Я дала ему снотворное, — сказала Фанни. — Вы можете идти, в вашем присутствии нет необходимости.

— А была? — спросил Игорь и мысленно себя обругал. Фанни могла подумать, он недоволен тем, что она вызвала его в неурочное время.

— То есть я хотел сказать… — начал он, но Фанни не дала ему договорить.

— Была. Мы с Томером не представляли, что делать. Вы с вашим другом…

Она сделала паузу, и Игорь представил Фанни Эхуда, внимательно прислушивавшегося к разговору.