Что на самом деле сказал апостол Павел - [8]

Значение

По–прежнему остро стоит вопрос о значении апостола Павла для современности. Некоторые, как и раньше, предпочитают играть на понижение: дескать, давайте поместим святого апостола в его исторический контекст и там оставим, — а, по сути, под видом современного подхода к интерпретации предлагается исключить Павловы идеи из наших мировоззренческих и богословских построений. Другие продолжают пользоваться именем Павла для оправдания старомодной «проповеди Евангелия», согласно которой, единственная наша «проблема» — человеческая греховность и гордыня, а единственный «выход» — крест Христов. Наконец, есть и те, кто, ничуть не отрицая этой стороны Павловой мысли, тем не менее, пытается оперировать более широкими понятиями и ставить более общие вопросы, которые, на их взгляд, составляют неотъемлемую часть учения Павла в целом. К этой категории, как, надеюсь, станет ясно из данной работы, я отношу и себя. В таком подходе кроются прекрасные возможности обращаться к специфическим проблемам конца XX — начала XXI века и таким образом обнаруживать смысл тех Павловых текстов, которые прежде было принято относить к разряду «темных мест». Так, например, сталкиваясь с вполне самодостаточным современным западным неоязычеством, в котором буйный материализм, с одной стороны, сочетается с философствованиями New Age («нового века»), с другой, было бы неплохо напомнить себе (и мы это сделаем в одной из следующих глав) о том, что основным адресатом проповеди Павла были не иудеи, а язычники, и у него есть, что сказать их современным единоверцам. Но об этом чуть позже.

По мере того как мы наводим исследовательский объектив, личность апостола Павла начинает проступать на фоне более общей проблемы. Какова роль Павла в основании церкви? Насколько верно истолковывал он слова Иисуса? Или же это был самонадеянный выскочка, навязывавший окружающим новую религию, в которой главная роль отводилась некоему «Иисусу», хотя ничего общего с учением Христа она не имела?

Именно это пытается утверждать кое–кто из современных исследователей, стоящих, в частности, на иудейской точке зрения. Так, известный еврейский ученый и апологет Хаим Маккоби (Maccoby) в ряде своих работ доказывает, что Иисус, личность которого (по мнению автора) предельно затемнена христианскими «евангелиями», был никем иным, как фарисеем, добропорядочным и законопослушным иудеем, вовсе не намеревавшимся отказываться от основных принципов иудаизма и не предлагавшим новую религию. А вот Павел, полагает Маккоби, вопреки всем его заявлениям, никогда фарисеем не был. Он, вечный маргинал в иудейской среде, типично эллинистический мыслитель, перетолковывает учение Иисуса в категориях греческой, если не гностической, мысли. Придуманный им Иисус — исключительно плод его религиозно–философского воображения, персонаж, никак не связанный с соответствующей исторической личностью и пришедший, скорее, из мира античной религии, — этакое божество греческого пантеона. Именно этим, по убеждению Маккоби, Павел проторил путь антисемитизму в западной культуре.

Другой автор, писатель и журналист Э. Н. Уилсон, публично отрекшийся от христианства и выпустивший затем книгу об Иисусе, призванную хотя бы отчасти оправдать его личное отступничество, недавно произвел на свет аналогичное сочинение об апостоле Павле. Судя по всему, оказавшись глух к предостережениям Швейцера не привносить в истолкования Павловых текстов эллинистические понятия, поскольку самому апостолу были куда ближе иудейские, он слегка покровительственно рассуждает о Павле как о несомненно величайшем мыслителе, но, к сожалению, проглядевшем истинную сущность Иисуса. Именно Павел, переведший в категории эллинистической мысли то, чему довольно невразумительно, но вдохновенно учил Иисус, и стал, по мнению Уилсона, подлинным «основателем христианства». Из этих двух примеров, как впрочем, и из множества им подобных, видно (и об этом речь впереди), что изобретатели такого рода теорий блуждают в туманных предгорьях, а над ними во всей своей ослепительной красе высятся вершины и ледники, отвесные скалы и утесы, — и это настоящий ландшафт Павловой мысли.

Итак, в XX столетии учение апостола Павла использовали и извращали не меньше, чем в первом. Но способны ли мы на исходе столетия хоть чуть–чуть прислушаться к нему? Готовы ли повиниться в том, что были к нему несправедливы, и хотя бы немного уважать его взгляды? Именно это я попробовал сделать в своей книге — сойти с проторенных дорожек к Павловым текстам и, пусть отчасти, но увидеть в них то, о чем говорит сам Павел. Я пытаюсь прочитать апостола Павла «на его языке». Пытаюсь понять, что он хотел сказать на самом деле.

Глава Вторая. Гонитель Савл и христианин Павел

Намерения Савла из Тарса

В начале десятой главы Послания к Римлянам у Павла (напомним, он обращается к своим соплеменникам) прорывается фраза, в которой, несомненно, слышится автобиографическая нотка: «Ибо свидетельствую им, что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению» (Рим 10:2). Еще явственней она звучит в Флп 3:6, где Павел называет себя «по ревности — гонителем Церкви». А в первой главе Послания к Галатам находим то же признание, но более развернутое: