Что мы знаем друг о друге - [4]

— Парни, гляньте, кто у нас тут! — Марк перегородил Уиллу и Мо главный вход. — Тупой и еще тупее. Или как — «глухой и еще тупее»?

— Я же говорил, я не глухой! — возразил Мо. — У меня…

— Что? — Марк приставил к уху ладонь. — Не расслышал.

— Я сказал, я не глухой, у меня просто…

— Что?

— Говорю, я не…

— Не слышу, Мо, погромче! — не унимался Марк.

Тут Мо наконец уловил иронию и вздохнул.

— Идиот, — пробормотал он, поправляя слуховой аппарат.

— Что ты сказал?! — выпалил Марк.

— Ты же меня не слышишь, — съязвил Мо.

— Следи за языком, — рявкнул Марк и дернул Мо за галстук так сильно, что узел затянулся в крохотный шарик. — Бери пример со своего парня.

Мо пытался ослабить галстук, а Марк тем временем повернулся к Уиллу.

— На что уставился?

Уилл пожал плечами и опустил глаза.

— В чем дело? — фыркнул Марк. — Нравлюсь?

Мальчик покачал головой.

— Хочешь сказать, я урод?

Уилл снова покачал головой.

— Значит, все-таки нравлюсь? — настаивал Марк.

— Оставь его в покое, — после попытки удушения голос Мо звучал хрипло.

— Заткнись, Моби Бзик, — огрызнулся Марк.

— Моби Бзик, — повторил Тони, самый высокий из троих. — Прикольно.

— Не понял, — подал голос Гэвин, настолько прыщавый, что, казалось, гноя у него в голове было больше, чем мозгов.

— «Моби Дик», — пояснил Тони. — Ну знаешь, книжка такая. Там еще кит и одноногий Араб.

— Араб? — переспросил Гэвин. — Как Мо?

— Ахав, — поправил его Мо. — Капитан Ахав. И я не араб, я пенджабец.

— Пофиг, — бросил Гэвин.

— Teri maa ka lora, — выругался Мо.

— Как твоя рука? — поинтересовался Марк у Уилла.

Тот пожал плечами со всей напускной бравадой, на какую был способен. Но, учитывая обстоятельства, получилось не очень.

— Не против, если я тебя еще немного разукрашу?

Марк картинно замахнулся, и Уилл инстинктивно поднял руку, прикрывая плечо.

— Так и думал, — усмехнулся Марк. Прозвенел звонок, и троица потянулась к дверям. — Увидимся за обедом, неудачники.

Мо потер шею и снова негромко выругался на панджаби. Уилл кивнул, не сомневаясь, что Мо сказал нечто плохое.

Они зашли в здание вместе с другими учениками и направились к классу. Усевшись за соседнюю парту, Мо подтолкнул приятеля, указывая на стоящего у доски мужчину с равнодушным выражением лица, жидкими волосами и жесткой, как проволочная мочалка, бородой. Судя по виду, одевался он впотьмах.

— Интересно, от кого он убегал? — шепнул Мо.

Уилл пожал плечами.

— Итак, успокаиваемся. — В усталом голосе мужчины звучали интонации человека, которого всю жизнь игнорируют. — Вам, наверное, интересно, кто я такой и что здесь делаю. Честно говоря, иногда я и сам задаю себе эти вопросы — как задаст каждый из вас однажды, когда поймет, что жизнь — всего лишь череда разочарований. Но для справки: меня зовут мистер Коулман, я буду заменять вашего учителя.

Он написал свою фамилию на доске и подчеркнул.

— Не мистер Каллман. Не мистер Коллман. Не мистер Клевый, хотя так, пожалуй, можете звать меня, если захотите. Во всех остальных случаях — мистер Коулман. Ясно?

В ответ раздалось бормотание.

— Допустим, это «да». И предупреждаю: считать меня легкой мишенью будет серьезной ошибкой. Хоть здесь я и новенький, но слышал и видел практически все, что может случиться в классной комнате. Не знаю, чем вы так напугали сбежавшего от вас мистера Хейла, но со мной этот номер не пройдет. Понятно?

Мистер Коулман обвел глазами класс, и там, куда падал его взгляд, с лиц сходили улыбки.

— Чудесно. Пожалуй, начнем с переклички. Это очень просто. Я называю имя, а вы отвечаете «здесь».

Учитель открыл классный журнал и быстро пролистал.

— Аткинс? — начал он, держа ручку над страницей.

— Здесь, — ответила сидевшая перед Уиллом девочка с брекетами.

— Хорошо, Сандра. Вы явно уже так делали. — Мистер Коулман поставил галочку напротив ее имени. — Картрайт?

— Туточки, — брякнул мальчик в сбившемся набок галстуке, сидевший на последней парте.

— …В отличие от Картрайта, — протянул мистер Коулман. Все, кроме Картрайта, засмеялись. — Джиндал?

— Здесь, — ответил Джиндал.

— Учись, Картрайт, — заметил мистер Коулман.

— Здесь, — под всеобщий хохот воскликнул Картрайт.

— Нет, Картрайт, уже… Ладно. Кабига?

— Здесь.

— Малули?

Молчание.

— Малули?

Тишину в классе нарушали редкие смешки. Мистер Коулман снова осмотрелся: все парты были заняты. Уилл поднял руку.

— Да? — нахмурился учитель.

— Это он Малули, сэр, — подал голос Мо.

— Да ну? — Мистер Коулман повернулся к Уиллу. — Тогда почему ты не сказал «здесь»?

— Он не говорит, сэр, — ответил за него Мо.

— Не… говорит?

— Нет, сэр.

— А ты, стало быть, кто?.. Его представитель?

— Скорее пресс-секретарь, — сказал Мо. По классу прокатилась волна смеха.

— Ясно. — Мистер Коулман нарисовал в журнале галочку напротив фамилии Уилла. — Беру свои слова назад. Вот теперь я видел все.

* * *

Половину обеденного перерыва Уилл просидел в подсобке. Он частенько оказывался там, но вовсе не потому, что любил подолгу сидеть в темноте или вдыхать аромат бытовой химии: Марк и его банда снова подкараулили его по пути в столовую и заперли. Это повторялось с тех пор, как они, замышляя очередную гадость, узнали, что ручка с внутренней стороны двери держится на честном слове и ее легко вынуть. Так у них появилась камера, вызволить из которой несчастных жертв можно было, лишь открыв дверь снаружи. Уиллу выпала сомнительная честь стать первым узником. Он же отсидел самый долгий срок: однажды его заперли на целых два урока, но, поскольку это были математика и физика, он не особо рвался на свободу.