Что Кейти делала в школе - [25]

Вопросы вызвали больше трудностей, чем слова, и несколько минут девочки сидели, хмурясь и покусывая концы своих карандашей. Наконец все было готово. Листки собрали, и Кейти, сложив их в крышку от своей рабочей корзинки, хорошенько перемешала.

– Теперь, – сказала она, обходя присутствующих с крышкой в руках, – каждая вытаскивает один листок, читает и пишет стишок, в котором есть слово и ответ на вопрос. Стишок может быть всего из двух строк, если хотите. Ну, Роза, бери, ты первая!

– Ой, какая сложная игра! – воскликнули некоторые из девочек, но очень скоро увлеклись и принялись трудиться над своими стихами.

– Я необыкновенно хочу знать, кто написал это кошмарное слово, – сказала Роза с отчаянием в голосе. – Я думаю, Кловер, это ты, негодница!

Кловер заглянула ей через плечо, кивнула и засмеялась.

– Хорошо, тогда… – Она выхватила у Кловер ее листок, а ей вручила свой. – Тогда ты можешь написать это сама. Я не могу! В жизни не слышала такого слова! Ты нарочно его выдумала!

– А вот и нет! Это из Библии, – ответила Кловер, спокойно усаживаясь за новый листок.

Роза же, развернув листок, который отняла у Кловер, опять застонала.

– И этот не лучше! – воскликнула она. – Верни мне тот, Кловер, будь умницей!

– Ну уж нет! – сказала Кловер, загораживая рукой свой листок. – Один раз поменялась – теперь оставь себе тот, что есть.

Роза сделала гримасу, пожевала кончик карандаша и затем принялась быстро писать. Несколько минут никто не произносил ни слова.

– Написала! – сказала наконец Эстер Дирборн, бросая свой листок в крышку от корзинки.

– Я тоже! – воскликнула Кейти.

Один за другим листки были собраны в крышку и перемешаны между собой. Затем Кейти, еще раз окончательно встряхнув крышку, извлекла один из листков и прочла:

– «Слово: Редиска.

Вопрос: Каким бы вы хотели видеть своего священника?

Пусть в воскресенье проповедует усердно,

А в понедельник – пусть немилосердно,

Средину же недели и конец

С прохладцей пусть пасет своих овец.

И старым должен быть он, как мой папа,

Но не сырым и красным, как редиска».

– Ну и рифма! – воскликнула Кловер.

– А что же еще придумать? – сказала Эллен Грей, но тут же умолкла и закусила губу, вспомнив, что никто не должен догадаться, кому принадлежит то или иное стихотворение.

– Ага! Это твое, Эллен? – вмешалась Роза. – Ты ужасно умная! Настоящее украшение нашего ОИЛ! Давай дальше, Кейти.

Кейти развернула второй листок.

– «Слово: Что-нибудь.

Вопрос: Что бы вы предпочли: быть глупее, чем кажетесь, или казаться глупее, чем есть на самом деле?

Я предпочла бы третье что-нибудь,

Что глупую мою исправило бы суть».

– Неплохо, – заметила Роза, кивнув на Салли Элсоп, которая густо покраснела.

На третьем листке было написано:

«Слово; Магер-шелал-хаш-баз.

Вопрос: А знает ли твоя мамаша, что ты ушла из дома?

Роза и Кловер переглянулись.

Ну конечно, знает мама,

Что не дома я;

Я иду все прямо, прямо,

Милая моя!

Мамы выполню заданье —

Не сверну с пути!

Говорила на прощанье:

«Милю тут пройти!»

Но иду я долго-долго —

Ноги уж гудят!

Вот как кончится дорога —

Поверну назад!

Шла пока, в твою записку

Глянула не раз:

Знаю слово я ПА-пистский,

Но – МА-гершелалхашбаз?!»

– Какая же ты сообразительная, Кловер! – воскликнула Роза среди взрывов общего смеха. Но Мэри Силвер побледнела от ужаса.

– В жизни не слышала ничего страшнее этого слова! – сказала она. – Если бы мне оно досталось, я тут же упала бы в обморок – точно знаю, что упала бы!

Дальше шло:

«Слово: Пуговицы.

Вопрос: Как сделать дом счастливым?

Доказывать не нужно – аксиома:

От пуговиц зависит счастье дома».

– Я подозреваю, что это сочинила Эми, – сказала Эстер. – Она образец в том, что касается уборки и починки одежды.

– Нечестно строить такие догадки вслух, – строго заметила Салли Элсоп. Салли всегда говорила за Эми, а Эми – за Салли. «Голос и Эхо» – так называла их Роза, только, как добавляла она, никто не может сказать, кто именно из них «Эхо», а кто «Голос».

Следующим словом было «Нипсон», а вопрос звучал просто:

«Вы любите цветы?

Люблю ли я цветы? – Пардон и книксен! —

Любить цветы на шляпке миссис Нипсон?!

Зачем они так сини и так серы,

Так пыльны и потрепаны не в меру?

Посажены так криво для примера?

Живым цветам я написала бы сонет,

Но, к сожаленью, я посредственный поэт».

Никто не мог угадать автора этих стихов. Кейти подозревала, что их сочинила Луиза, а Роза подозревала, что Кейти. На шестом листке было написано очень мало.

«Слово: Когда.

Вопрос: Вы согласны?

Если б не была согласна, то сказала бы

Когда… Ох, мне никак!»

– Что за необыкновенная рифма! – начала Кловер, но Роза, заметив, что Мэри краснеет и смотрит очень огорченно, торопливо вставила:

– Отлично. Жаль, что не я это написала. Продолжай, Кейти.

И Кейти продолжила:

– «Слово: Бесчувственность.

Вопрос: Пойдете ли вы на рыбную ловлю или предпочтете другое занятие?

Я не без чувства состраданья —

Зачем мне слушать рыб рыданья?»

– Но что-то я не вижу в этом стихе заданного слова, – заметила Роза. – Не напишет ли почтенный автор другой стишок?

«Почтенный автор» не откликнулся на это предложение, но через минуту-две Эстер Дирборн – «без всякой личной заинтересованности», как она заявила, – заметила, что в конце концов «без чувства» – почти то же самое, что и «бесчувственность». В ответ послышался хор недовольных голосов, а Кейти сказала, что непременно наложит штраф на тех, кто будет и впредь прибегать к подобным хитростям и уловкам. Но так как это первое собрание, она на сей раз будет снисходительна. Сделав это заявление, она развернула следующий листок.