Что Кейти делала потом - [53]

Серое платье сыграло свою роль и в ту долгую, тревожную ночь, когда все они сидели и, затаив дыхание, ожидали, к лучшему или к худшему изменится состояние дорогой Эми. В полночь зашел доктор и снова ушел, чтобы вернуться на рассвете. Миссис Свифт сидела, суровая и бдительная, возле подушки больной, иногда поднимаясь, чтобы коснуться лба девочки, пощупать пульс или влить ей в рот ложку бульона или лекарства. Двери и окна были распахнуты, чтобы дать доступ в комнату свежему воздуху. В смежной комнате все было тихо. В углу за ширмой горела тусклая лампа, заправленная оливковым маслом. Миссис Эш лежала на диване, закрыв глаза и перенося напряжение ожидания в полном молчании. Брат сидел рядом с ней, держа в своей руке ее горячие руки, нервные движения которых были единственным, что говорило о вздымающихся в ее душе надежде и страхе. Рядом в большом кресле отдыхала Кейти; ее печальные глаза были устремлены на маленькую фигурку Эми, смутно различимую в полутьме; она следила за каждым звуком, доносившимся из комнаты больной.

Так они бодрствовали и ждали. Иногда Нед или Кейти тихонько поднимались, подходили на цыпочках к постели, а затем возвращались, чтобы шепотом сообщить миссис Эш, что Эми пошевелилась или что она, похоже, заснула. Это была одна из тех ночей, какие нечасто бывают в жизни, – ночей, которые люди никогда не забывают. Темнота кажется полной значения, тишина – смысла. Бог далеко. Он держит в правой руке утреннюю зарю, держит вместе с солнцем наших земных надежд – придет ли рассвет в горе или в радости? Мы не осмеливаемся спросить, мы можем только ждать.

Слабое дуновение ветра и чуть забрезживший свет заставили Кейти очнуться от оцепенения и неясных мыслей. Она еще раз на цыпочках прошла в комнату Эми. Миссис Свифт предостерегающе прижала палец к губам: Эми спит, показала она жестом. Кейти шепотом передала это известие неподвижной фигуре на диване, а затем бесшумно вышла из комнаты. Огромная гостиница крепко спала, ни один звук не нарушал глубокую тишину темных коридоров. Желание вдохнуть свежего воздуха привело ее на крышу.

Рассвет только что слабо окрасил восток – глубокая таинственная синева, обычная для неба Италии, была заметна даже в этот ранний час. Дул свежий трамонтана[123], и Кейти поспешила закутаться в шаль.

Вдали над туманной Кампаньей вздымались Альбанские горы, а за ними еще более высокие Сабины и Соракта, ясно вырисовывающаяся на фоне неба, словно волна, застывшая в тот миг, когда должна была разбиться о берег. Внизу лежал древний город, с его необычным слиянием старого и нового, с частицами прошлого, повсюду вкрапленными в настоящее, – или это настоящее набросило тонкий покров на богатое и величественное прошлое – кто скажет?

Отдаленный стук колес и поднимавшиеся кое-где столбики дыма говорили о том, что Рим просыпается. Свет незаметно сменял темноту. Пунцовое сияние зажгло горизонт. Флорио зашевелился в своем загончике, вытянул свои крапчатые ножки, а когда на крыше блеснул первый солнечный луч, поднялся, бесшумно прошел по покрытой гравием черепице и ткнулся своим мягким носом в руку Кейти. Она погладила его с мыслью об Эми и склонилась над цветочными ящиками, вдыхая запах резеды и левкоев и устремив глаза вдаль, но сердце ее было в эти минуты дома со спящими там родными, и глубокая тоска охватила ее… Скоро ли кончится это мрачное время, отпустят ли их на свободу, чтобы они могли уехать без гнетущего своей тяжестью горя и снова быть беззаботными и счастливыми в своей стране?

Звук шагов заставил ее вздрогнуть. Нед шел по крыше на цыпочках, словно боясь кого-то потревожить. Лицо его было решительным и взволнованным.

– Я хотел сказать вам, – произнес он приглушенным голосом, – что доктор здесь. Он говорит, что у Эми нет лихорадки и что при соблюдении известной осторожности можно считать, что она вне опасности.

– Слава Богу! – воскликнула Кейти, разразившись слезами.

Длительное утомление, страхи, так упорно сдерживаемые, только что минувшая бессонная ночь взяли свое, и она плакала и плакала, так, словно никогда не сможет перестать, но с такой радостью и благодарностью в сердце! Она чувствовала, что Нед обнял ее за талию и крепко сжимает обе ее руки, но душевное волнение настолько объединило их в этот момент, что ничто не казалось странным.

– Какое чудесное солнце! – сказала она, освобождаясь из его рук, и счастливая улыбка блеснула сквозь слезы. – Кажется, что оно так давно не было по-настоящему ярким. Как это глупо плакать! А где же дорогая Полли? Я должна сейчас же спуститься к ней. Ах, а что она говорит?

Глава 11 А потом…

Отпуск лейтенанта Уэрдингтона был почти на исходе. Он должен был вернуться на свой корабль, но отложил отъезд до самой последней минуты, чтобы помочь сестре перебраться в Альбано, куда было решено перевезти Эми. Девочка должна была немного оправиться на свежем горном воздухе от болезни, прежде чем они могли предпринять более длительное путешествие во Флоренцию.

И в одно прекрасное утро в конце марта дядя перенес на руках маленькую бледную племянницу и посадил в экипаж, которому предстояло отвезти их в старинный городок, раскинувшийся на склонах гор – тех сверкающих гор, на которые они смотрели издали на протяжении стольких недель. Весна пришла в Италию в своем самом очаровательном облике. Кампанья лишилась прежних бурых и рыжеватых красок и наряжалась в более свежие, яркие цвета. Дружно распускались деревья в оливковых рощах. Миндаль простирал свои ослепительные сучья на фоне синего неба. Аронник, аканф и плющ заполняли каждую лощинку, розы приветливо кивали из-за каждой калитки, а луга покрыл ковер фиалок, цикламенов, первоцветов и наполнял чудесным ароматом каждый пролетающий над ним ветерок.