Что Кейти делала - [42]

— Кейти, ты должна была прочитать свое письмо первой, потому что ты старшая, — заметила Кловер.

— Оно недлинное, — ответила Кейти и прочитала:

Ромашки и розы — цветы,

Из их же семейства и ты,

Так же душиста, красива,

Стройна, как береза, как ива.

— Какая плохая «валентинка»! — воскликнула Элси, сверкнув глазами. — Какая досада, Кейти! Ты должна была бы получить лучшую из всех.

Кейти едва удержалась от смеха. Ведь дело было в том, что стихи для всех остальных заняли у нее слишком много времени и его совсем не осталось, чтобы сочинить стишок для себя. Но, подумав, что, если не будет никакого письма для нее, это может вызвать подозрения, она в последнюю минуту написала этот старый стишок и вложила в адресованный себе конверт.

— Да, не очень хороший стишок, — сказала она, стараясь смотреть как можно печальнее, — но что же поделаешь!

— Какая досада! — повторила Элси, стараясь усиленными ласками загладить нанесенную Кейти обиду.

— Какой замечательный вечер! — сказала Джонни, а Дорри добавил:

— Да, мы никогда так весело не проводили время, пока Кейти не заболела.

Кейти услышала это со смешанным чувством радости и огорчения. «Я думаю, дети стали любить меня больше в последнее время, — сказала она себе. — Но, ах, почему я не могла так же привлечь их к себе, когда была здоровой?»

Она не распечатывала письмо кузины Элен, пока все остальные не ушли, Я подозреваю, что кто-то, вероятно, написал кузине о предстоящей вечеринке со стихами, так как вместо записки в конверте тоже лежали стихи, написанные четким, красивым почерком. Это не была настоящая «валентинка» — стихи были слишком серьезными. Так объяснила Кейти на следующий день, беседуя с Кловер.

— Но, — добавила она, — эти стихи гораздо красивее, чем любая «валентинка».

И Кловер была с ней согласна.

Вот эти стихи:

В НОВОЙ ШКОЛЕ

Летел за днем веселый день

В счастливой школе детских лет,

Но мне учиться было лень.

Чтоб я ценила знанья свет,

Учитель Жизни дал приказ:

В Страданья Школу, в младший класс.

Порядок здесь весьма жесток:

Пока еще учусь азам,

Но каждый так суров урок,

Что волю я даю слезам.

И знаю, что еще трудней

Задачи предстоящих дней. 

Один учитель наш — Любовь,

Светла, прекрасна и нежна.

Узнав ее, я вновь и вновь

Хочу, чтоб здесь была она.

Но часто педагог другой

Приходит с целью к нам благой. 

Неласков этот педагог,

Его Страданием зовут,

Но иногда один урок

Вдвоем учителя ведут;

Тогда мне их не различить.

Как это можно объяснить? 

Я знаю, есть здесь класс другой,

В нем учит лишь Любовь одна,

Туда Страданье ни ногой —

Его там сила не нужна.

Быть может, за усердный труд

Меня в тот класс переведут. 

Хочу уйти в Любви я класс

И о Страдании забыть,

Но понимаю, что подчас

Должна его благодарить:

Любовь и Счастье ценит тот,

Страданья Школу кто пройдет. 

Я в ожиданье перемен

Учу прилежно свой урок,

И не ропщу на тяжкий плен,

И знаю, что настанет срок,

Когда смогу в конце пути

Сказать Страданию: «Прости».

Глава 11 Новый урок

Прошло немало времени, прежде чем дети перестали обсуждать события того веселого вечера. Дорри объявил, что хотел бы, чтобы Валентинов день был каждую неделю.

— А ты не думаешь, что святой Валентин устал бы писать стихи? — спросила Кейти. Но и ей эта веселая игра доставила огромное удовольствие, и яркие воспоминания очень помогали ей в оставшиеся дни этой долгой, холодной зимы.

Весна в тот год началась поздно, но пришедшее ей на смену лето оказалось жарким. Кейти очень страдала от жары и духоты. Она не могла, как другие, переходить с одного места в другое и следовать за тенью и прохладой от окна к окну. После каждого долгого жаркого дня она чувствовала слабость, губы были запекшимися, голова клонилась — и вся она, казалось, увядала, как цветы на садовых клумбах. Но ей было даже еще хуже, чем цветам, так как их каждый вечер поливал водой из шланга Александр, но никто не мог принести лейку и полить ее тем, в чем она больше всего нуждалась, — холодным, свежим воздухом.

Нелегко сохранять добродушие в подобных обстоятельствах, и вряд ли кто-нибудь посмел бы винить Кейти, если бы ей иногда случилось забыть о принятом ею решении и стать сердитой и раздражительной. Но она не становилась… или если становилась, то не очень часто. Случались иногда плохие дни, когда она чувствовала себя унылой и несчастной. Но долгий год учебы «в новой школе» научил ее владеть собой, и, как правило, все неудобства переносились терпеливо. Но все же она худела и бледнела, и папа с беспокойством наблюдал, как шло лето и Кейти становилась слишком вялой, чтобы читать, учиться или шить. Она просто сидела часами, сложив руки и печально глядя в окно.

Он попробовал вывезти ее на прогулку. Но движение экипажа и перенесение вверх и вниз по лестнице причиняли ей столько боли, что Кейти взмолилась и попросила папу больше не уговаривать ее поехать на прогулку. Так что не оставалось ничего другого, как только ждать более прохладной погоды.

Лето проходило медленно, и все, кто любил Кейти, обрадовались, когда оно кончилось.

Когда пришел сентябрь с холодными утрами и вечерами, свежими ветрами, бодрящим ароматом сосен, все, казалось, ожило — а вместе со всем и Кейти. Она начала вышивать тамбуром и читать, а спустя некоторое время достала учебники и попыталась заниматься, как советовала ей кузина Элен. Но после стольких праздно проведенных недель это оказалось более тяжелым трудом, чем когда-либо прежде. Однажды она попросила папу позволить ей брать уроки французского.