Что к чему - [11]

В жизни выигрывает тот, кто умеет остановиться вовремя. Уровень претензий должен соответствовать уровню возможностей – вот старинный рецепт жизненного успеха.

Но чем энергичнее и талантливее человек – тем он неостановимее на любой стадии. То, что подняло его снизу до возможных для него вершин – гонит его: дальше, дальше, дальше!

Вот поэтому побеждают и благоденствуют в жизни отнюдь не самые талантливые и энергичные. Напротив – процветают люди достаточно ограниченные, с небогатым воображением, умеющие довольствоваться достигнутым уровнем, не сжигаемые вечной жаждой черт знает чего, не обуреваемые безумными планами, не собирающиеся «переделывать мир». Они не мнят о себе слишком много. Они гордятся своей трезвостью и здравомыслием. И агрессивно нападают на всех, кто покушается на их нехитрые жизненные взгляды – взгляды толпы, набор заемных расхожих истин. Они отмеряют откусить кусок по своим возможностям и не давятся чрезмерным, по уму и темпераменту это «крепкие середняки».

«Он был из тех людей, которые в молодости говорят: „У меня будет пять домов“, именно пять, а не двадцать или мильон. И вот такие-то именно достигают со временем иметь как раз пять домов, в то время как те, кто желал миллион, остаются ни с чем», – писал Достоевский.

Самые яркие, самые талантливые, самые интересные, самые энергичные – очень часто терпят поражение на жизненном поприще там, где рядом благополучно процветают посредственности. Именно потому, что отчаянная энергия таланта прет и тащит его до уровня некомпетентности сквозь массу этажей, где он мог преуспевать и цвести.

О «неудовлетворенности таланта» слышали? Что талант вечно недоволен собой и своим творением, стремится к немыслимому совершенству и т.д. Вот то самое – все ему не так, всего ему мало, и живет он поэтому плохо.

У меня есть друг, гениальный бизнесмен. Он фонтанирует идеями и постоянно затевает грандиозные предприятия. Находятся партнеры, исполнители, инвесторы, дело растет как на дрожжах – а он упорно выращивает очередное драгоценное денежное деревце до размеров баобаба. Партнеры начинают кричать, что и так хорошо и достаточно, и норовят отколоть себе кусок от его дела и кормиться им. А он видит гигантскую перспективу, уже его лихтерный флот оккупирует всю Атлантику, уже его банки перекупают контрольные пакеты голливудских студий… и все как-то лопается. А скромные партнеры процветают на осколках очередной созданной им империи.

Помните сказку о скороходе, который носил на ноге прикованное цепью ядро – чтоб не бегать слишком быстро? Это ужасно мудрая притча, на которую филологи и философы никогда почему-то не обращают внимания. Помедленней, поспокойней, тише едешь – дальше будешь. Тормози.

Стремление к поражению

Это далеко не факт, что человек делает все лично от него зависящее, чтоб добиться желаемой цели. И не делает не просто по лени, или трусости, или недостатку энергии. Нередко у человека происходит просто не то «затмение мозгов», не то «затмение чувств», и он совершает шаги не просто неадекватные – но логически не объяснимые, противорациональные, противоречащие собственным желаниям и интересам. Это сродни искушению (см. «Искушение»).

Помпей не должен был проиграть битву при Фарсале. Войск у него было больше, и он – Гней Помпей Великий, храбрый старый солдат и опытный полководец – умел выигрывать сражения не хуже Цезаря. Но в решающий момент битвы он впал в странное оцепенение, в безвольную бездеятельность, прекратил управление войсками и стал тупо ждать конца. Чего и дождался. Цезарь был не из тех, кто упускает свой шанс.

Прошло несколько лет – и великий мудрый Цезарь буквально за шиворот приволок себя в сенат под кинжалы заговорщиков. Он был неоднократно предупрежден о заговоре и опасности, «бойся мартовских ид» – это вошло в присказку. Он знал римские нравы насквозь, у него были все средства обеспечить свою безопасность: он словно нарочно отказался от любых, элементарных мер безопасности.

Наполеон был храбр, но отнюдь не безрассуден. Начиная с 1809 года, как отмечала свита, он буквально лез под ядра, находясь под огнем безо всякой надобности. Противоречить императору было трудновато; генералы сошлись на том, что он поискивает смерти в бою. Смерть могла снять великие и неразрешимые противоречия, неодолимость которых Наполеон уже осознавал: он хотел слишком многого, и был не в силах ни исполнить все свои титанические планы, ни отказаться от них.

Любому, кто пускался в тяжелые предприятия, знакома животная тоска, в какие-то миги, предшествующие решительным шагам, охватывающая слабостью все существо: желание спрятаться, избежать ситуации, оттянуть время решительного шага. Хотя сам всего хотел и продолжает хотеть. Нет, это случается далеко не всегда, но и вовсе без этого никогда не обходится.

Это вроде тоски солдат в какой-то момент времени перед решающим боем – даже если они хотят боя и уверены в победе, и даже в том, что выживут, тоже могут быть уверены! – а все равно…

То есть. Вот у человека есть сильное желание и осознанная цель. Это требует усилий и действий. Есть и вера, и надежда, и силы. И вот подходит время конкретного серьезного действия. И человек готов действовать, он давно готовился. И вдруг в нем возникает летучая тень слабости и желания избежать ситуации; при том, что ситуация ему понятна и желанна.