Что это значит: быть собой? - [14]

Наверное, единственным, что осталось во мне в целости и сохранности, было мое чувство юмора. Появившись у меня самопроизвольно, лишь оно одно помогало мне общаться с миром и в то же время держаться от него на расстоянии.

Как-то утром во время второго года обучения я проснулся неподвижным и не мог пошевелиться. В конце концов я кое-как поднялся. Я выдумал историю о больном дедушке и уехал. Оказавшись дома, я рассказал все отцу. Он был подавлен и растерян. Неделю спустя, немного придя в себя, я вернулся обратно. Значительную часть своей учебы в университете я был подвержен бесконечным колебаниям, переходя от одного страха к другому. Я поочередно боялся то толпы, то нахождения с кем-то наедине, то румянца от смущения на семинаре, то рвоты во время лекций, то излишней потливости… Так или иначе, я стал посещать психолога в студенческом городке. Каким-то образом мне все-таки удалось окончить университет, хотя я так и не получил внятного представления о «профессии». «Как я могу? – говорил я себе. – Я буду продолжать видеться с друзьями, и это все, чем я могу заниматься». По правде говоря, мой разум всегда был парализован страхом, я был слишком напуган, чтобы думать о будущем. Мое беспокойство было связано с боязнью развития. Моя болезнь заключалась в том, что меня насильно толкали в будущее, а у меня не было сил с этим справиться. Ход времени вызывал во мне болезненные ощущения. Я хотел, чтобы оно остановилось или повернуло вспять.

После окончания университета я поселился вместе с двоюродной сестрой и пел на улице под гитару, чтобы иметь средства к существованию, но снова заработал моноцитарную ангину, жутко испугался и вернулся домой. Я периодически устраивался на временную работу и через год начал заниматься продажами – работой, к которой я, как тревожный молодой человек, живущий за счет теперь уже далеких воспоминаний о том, что означает быть уверенным в себе, был плохо подготовлен. Мои родители переехали в Уэльс, и я поселился у бабушки в Лондоне. В ту пору моей матери был поставлен диагноз «вторичный рак» и отпущен всего год жизни. Я поехал к родителям, по дороге гоня машину на большой скорости. Я навестил мать в больнице Уэльса. В тот вечер я поехал покататься и подвергся очередной панической атаке, в результате чего стал задыхаться и не мог двигаться. Мне пришлось остановиться на краю дороги. Я снова перешел на антидепрессанты, и мое душевное состояние немного восстановилось. По природе я не был торговым агентом, но в работе добился определенных успехов. Прогноз болезни мамы стал получше, однако как только она встала на ноги, от сердечного приступа скончался отец. Теперь все тяготы ее болезни легли на мои плечи.

К настоящему времени я прожил в таком состоянии уже шесть лет и более или менее принял это как свою судьбу. Общее состояние духа может быть улучшено с помощью медикаментов, но во мне по-прежнему что-то не так. Разум выходит из-под контроля. Я научился жить в маленьком, строго ограниченном мирке, который мало похож на мое предыдущее существование. Я занимаюсь делом, которое не имеет для меня никакого смысла, и страшно боюсь продвижения вперед. Я научился отключаться, чтобы иметь возможность отделить себя от самого себя. Это большое счастье: самоанализ сведен до минимума, и ты впадаешь в глубокий сон сразу, как только ложишься в кровать. Способность отключаться особенно важна, когда я управляю машиной. Она много раз позволяла мне останавливаться у края дороги, зачастую менее чем за милю от дома, и мгновенно засыпать.

У меня целая вереница подружек. С ними я чувствую себя тревожно и неловко, особенно с теми, которые кажутся мне наиболее привлекательными. Я не осмеливаюсь раскрывать перед ними всю суть своего истинного «Я». Я никого не подпускаю к себе слишком близко, предпочитая заигрывания и короткие романтические связи длительным отношениям.

Несмотря на неимоверные старания, меня все-таки продвинули по работе. В то самое время, когда мама лежала в больнице, я должен был продавать дом в Уэльсе. Это было выше моих сил, я совершенно не мог справиться с этим. Мне было невыносимо оставаться самим собой. Я продолжал считать годы со своей первой панической атаки. «Сколько времени я прожил таким?» После многих лет консультаций я начал ходить к психотерапевту три раза в неделю. Убедившись в неспособности справиться со своими проблемами самостоятельно, я платил небольшую сумму другому человеку, чтобы он находил выход вместе со мной. За те пятьдесят минут, что мы проводили вместе, я полностью фокусировался на своих трудностях. После ухода я снова переставал признавать их, пока мы не встречались вновь. В каждую новую встречу я никогда не помнил, о чем мы говорили раньше.

Время в очередной раз помогло мне прийти в состояние, чем-то напоминавшее нормальное. Чувствуя себя немного лучше, я воспринял продвижение по работе как успех и удивился, что сумел справиться с ответственностью. В конце года мне предложили другую должность – опять повышение. Я согласился, и это событие, совпав с разрывом с первой женщиной, которой я наконец искренне открылся, полностью сломило меня изнутри. Я позвонил своему врачу и спросил его, легко ли попасть в монастырь. Он ответил, что это не особенно просто. Я с трудом продолжал бороться за существование и даже не пропустил ни одного дня на работе, хотя и был уверен, что все наверняка считают меня больным. Но я начал выздоравливать. И как только мне удалось освободиться от зимнего кризиса, меня сократили на работе, и умерла мама. Все это произошло в течение каких-то трех недель. Стоял 2001 год, мне было двадцать восемь лет.