Что делать? - [2]

Необходима сознательная стратегия разделения общества на людей вчерашних и сегодняшних. Вчерашним создают комфортную социально–культурную среду и условия пристойного доживания. Сегодняшним — пространство адекватного саморазвития, дистанцированного от исчерпавшего себя исторического качества.

Трансформация ментальных оснований. Общие соображения

Ментальность существует постольку, поскольку обеспечивает минимальный уровень эффективности воспроизводства ее носителей. Если резко изменяются параметры вмещающего пространства (и социального, и культурного, и природного), культура более или менее болезненно, но трансформируется, а это означает, что ментальные основания изменяются.

Обратимся к примерам. Исходно Китай и Япония реализовывали исторически первичную, экстенсивную стратегию бытия. Люди расселялись и осваивали всевозможные территории. Однако в Китае пространство, пригодное для традиционного сельского хозяйства, сравнительно невелико. А Япония — просто маленькая страна, живущая на островах. Возможности экстенсивного движения вширь у этих народов были ограничены.

Исчерпание стратегии расселения породило кризис. Это была эпоха войн, борьбы за передел власти и территорий. А затем произошла социокультурная трансформация, в ходе которой родилась традиционно интенсивная культура. Японский и китайский крестьяне ориентированы на замкнутый хозяйственно–экологический цикл. В этом способе производства нет понятия отходов. Традиционное для России истощение земли и переход на новое место здесь неприемлемы. Японец умеет вести хозяйство на крошечных, с нашей точки зрения, участках, получая немыслимый урожай. Эта трансформация произошла в рамках одной идентичности. Территория и язык сохранились, однако качество культуры претерпело существенное изменение.

Греки, создавшие тысячелетнюю Византийскую империю, не могли не быть имперским народом. Пятьсот лет османского владычества размыли имперскую доминанту ментальности. Современные греки живут совершенно иными радостями и заботами. Ассирия была одной из самых кровавых и свирепых империй в истории. Сегодня айсоры — мирный народ, живущий в рассеянии по всему миру.

Отдельная тема — трансформация старообрядцев. Ее истоки: распад синкретической целостности культуры православного царства. Царь — еретик, из сакрального правителя превратился в неправедного царя, санкционированного гражданскими отношениями. После Раскола не стало неоглядного, переживаемого как универсум целого — Святой Руси, народа–церкви, магически объединяемого в персоне царя–батюшки. Есть «мы», и мы — меньшинство. Религия утратила санкцию власти. Исчезло целое, которое давало основания бытия. Моя вера находит основания во мне самом. Всё это обеспечило резкий рост индивидуального начала. В старообрядческой среде разворачиваются процессы вычленения автономной личности. Отсюда — феномен старообрядчества, особенно ярко проявившийся во второй половине XIXвека и на рубеже XIX‑XXвеков. Старообрядческое предпринимательство, соответствующая протестантской этике новая нравственность, политическая активность видных фигур из старообрядческой среды — всё это говорит о революционных сдвигах в сознании, об ином позиционировании человека в мире.

Другое дело, что любые трансформации ментальности подчиняются принципу Ле Шателье–Брауна. Культура минимизирует изменения. Но если меняются базовые характеристики вмещающего пространства, минимальные трансформации могут оказаться радикальными.

Далее: чем больше общность, тем медленнее ее изменения, что объяснимо. Поэтому новое качество вначале складывается в сравнительно узком слое, изолирующем себя от воздействий целого, а затем этот слой общества наращивает свои объемы, втягивая в себя тех, кто готов изменяться. И навязывает новые стандарты бытия остальному обществу. Фабриканты–старообрядцы нанимали на работу всех без различия вероисповедания. И системой штрафов воспитывали вчерашнего крестьянина, требуя от него работать в соответствии с принципами протестантской этики.

Одна из базовых характеристик традиционной крестьянской психологии состояла в настороженном отношении к любым нововведениям и отказу от инноваций. От картофельных бунтов XVIIIвека традиционалистская масса перешла к принятию инноваций, идущих от имени Власти (советский период), а далее к сегодняшней толерантности ко всему новому. Сегодня простая старушка на улицах Москвы, охотно разговаривающая по мобильнику, — типичная картина. Перед нами очевидная и глубокая эволюция. Исходная установка: инновации — опасный грех. Промежуточная: инновация санкционируется сакральной властью. Итоговая: инновация это — удобство и благо, откуда бы она ни шла.

Не менее выразительна эволюция отношения к образованию. Нам представляется курьезом тот факт, что отец так и не простил Ломоносову его побег на учебу. Сегодня половина населения России готова давать детям высшее образование. На глазах людей старшего поколения происходило изживание настороженного отношения минимально модернизированной традиционалистской массы к традиционной медицине. Еще лет 50 назад в глубинке врача вызывали в крайнем случае, исходя из того, что хуже уже не будет.