«Что делать» и русский роман шестидесятых годов - [11]

Возник едва ли не особый жанр "антинигилистического романа" с четко выраженными тематическими и структурными признаками. Стоит отметить главные из них. Это в первую очередь изображение "эпохи реформ" как "смутного времени", как эпохи распада всех традиционных человеческих связей, этических норм и представлений. Особенно привлекала романистов этой категории тема трудовой эмансипации женщины, занимавшая одно из центральных мест как в "Что делать?", так и у последующих авторов демократического лагеря. Революционно настроенного разночинца наперебой изображали совсем не интеллигентным, но грубым, невежественным и наглым "нигилистом", а женщин интеллигентного труда - либо жертвами этих нахалов, обманутыми их архиреволюционной фразеологией, либо такими же грубыми "нигилистками".

Салтыков-Щедрин называл подобные произведения "литературой полицейско-нигилистической", а их идейную направленность (на примере "Марева" Клюшникова) характеризовал так: "Мысль этого романа заключается в следующем: мыслить не надобно, ибо мышление производит беспорядок и смуту "Мышление вредно" - согласитесь, что в этом афоризме заключено целое миросозерцание".

С этими идейно-тематическими особенностями неразрывно связаны некоторые существенные признаки жанра: использование памфлета и карикатуры на реальных участников движения - едва ли не самая характеристическая особенность поэтики "антинигилистического романа". Она ведет за собой и другую, не менее характерную особенность: претензию на своего рода "документализм" - на воспроизведение реальных общественных событий времени (таких как петербургские пожары весной 1862 г., студенческие и крестьянские "беспорядки", польское восстание и т. д.).

В обстановке ожесточенной политической борьбы первого пореформенного десятилетия демократическая критика почти не видела (да, очевидно, и не могла видеть) различий между авторами "антинигилистических романов" бульварно-авантюрного или бульварно-порнографического типа (таких как "Марево" Клюшникова, "Современная идиллия" и "Поветрие" Авенариуса, "Панургово стадо" Вс. Крестовского) и писателями критического реализма, тоже выступавшими против революционного демократизма "новых людей", но с иных литературно-общественных позиций и на ином художественном уровне.

В отличие от помянутых выше создателей "антинигилистического романа", которым свойственно несколько даже умилительное единодушие в трактовке выдвинутых Чернышевским вопросов и типов, серьезные писатели сходились только в том, что они не были согласны с революционными демократами, в первую очередь с Чернышевским, в понимании ближайших задач и перспектив российской истории. Во всем остальном они очень различны между собой - в подходе к теме и в ее освещении.

Что поток беллетристических произведений, полемичных по отношению к "Что делать?", весьма неоднороден, стало выясняться много позднее - этот процесс растянулся на целое столетие. Современное советское литературоведение решительно отказалось, например, от абстрактного противопоставления Чернышевскому Достоевского как реакционера во всех отношениях, враждебного революционному демократу. Большинство современных исследователей в произведениях Достоевского 60-х годов и в его "почвенничестве" видит выражение своеобразной и противоречивой формы демократизма.

Однако и до сих пор продолжается спор о таких "промежуточных" романах первой половины 60-х годов, как "Взбаламученное море" Писемского и "Некуда" Лескова, которые в течение ряда десятилетий считались первыми образчиками "антинигилистического романа". Недавно начался пересмотр традиционной оценки "Взбаламученного моря" Писемского; ряд исследователей утверждает, что этот роман "явился плодом не только реакционных, но и антикрепостнических, атеистических и социалистических идей" {Н. Н. Грузинская. Новая бытопись А. Ф. Писемского в романе "В водовороте". - Проблемы идейности и мастерства художественной литературы. Уч. зап. Томского гос. ун-та, 1969, Э 77, стр. 126.} и что, стало быть, "антинигилистическую" направленность последних частей романа нельзя прямолинейно отождествлять с реакционно-крепостнической, охранительной позицией.

Издавна сложившаяся оценка романа Лескова "Некуда" и его рецензии на роман "Что делать?" тоже требует решительного пересмотра. В рецензии, хотя полемичной, но в то же время и сочувственной по отношению к "Что делать?" и его автору, определилась личная писательская проблема Лескова, художественное решение которой он пытался развернуть год спустя в своем романе "Некуда": "Я никак не доберусь способа отделить настоящих нигилистов от шальных шавок, окричавших себя нигилистами Героев романа г. Чернышевского тоже называют нигилистами. А между ними и личностями, надоевшими всем и каждому своим нигилизмом, нет ничего общего" {Н. С. Лесков. Николай Гаврилович Чернышевский в его романе "Что делать?" - Собр. соч. в 11 томах, т. 10. М., 1958, стр. 21.}

Эта задача определила замысел и структуру романа "Некуда". Он полемичен по отношению к Чернышевскому только в вопросе о возможности для России первого пореформенного десятилетия крестьянской революции, а потому и в вопросе об исторической плодотворности усилий революционеров, какими бы высокими качествами они ни обладали. Карикатуры на "новых людей" Чернышевского ("настоящих нигилистов") в романе нет, но их судьба - судьба Райнера, Лизы Бахаревой, Помады - рисуется как беспросветно трагическая, поскольку их стремления и деятельность исторически бесперспективны. Их путь ведет в "никуда" и деться им - и вообще "хорошим людям" - пока что в России "некуда".