Что делать? - [156]
Больная смотрела на Кирсанова с сочувствием. Значит, {Значит вписано.} дело было ясно.
- Быть может, у вас и у меня причина страданья - одинаковое чувство? {Вместо: причина ~ чувство? - было: одна причина страданья?}
Больная вздохнула и покраснела.
- Прошу же вас верить, {помнить,} что никогда, не только против вашей воли, но без положительного вашего согласия я не сделаю ничего. Верьте этому. {Далее было: Это, конечно, не для вас} Это не то что привилегия в вашу пользу, по особому уважению моему к вам, - нет, это мое общее правило. Теперь, прошу вас, скажите мне, отчего ж это чувство делает вас несчастной? Вы не хотите отвечать? {Далее было: Но вы видите [я все], я теперь} Но я все-таки не отступлю от своего правила. Теперь я почти наверное мог бы узнать от вашего батюшки то, что, мне кажется, нужно знать, - вероятно, ведь он имеет же какое-нибудь понятие о том, с кем вы знакомы, вероятно даже и прямо знает, кого вы любите.
- Нет, - сказала больная, - он ничего не знает. Если б он знал, он догадался бы о моей болезни. А он не догадывается.
- Да? В таком случае моя решимость не расспрашивать вашего батюшку без вашей воли дает мне мало выигрыша над вами, но самый ваш ответ уж дает мне новую, почти несомненную догадку, - ваш батюшка не знает этого, следовательно, он не одобрил бы вашего чувства к нему, иначе ведь вы попробовали бы сказать ему о нем прежде, чем принимать последнее решение. Да?
Больная потупила глаза.
- Теперь {Далее было: я скажу вам еще} несколько слов. Я не говорил вам, что я никогда не лгу, - я лгу, но только когда лгать - благородно. {честно.} Я тоже не скажу вам, что я никогда не хитрю, - нет, я хитрю, но только когда это честно. {благородно.} Вот, например, теперь - посмотрите, как я хитро говорил с вами, - ведь я выведал из вас уж очень много, {Вместо: уж очень много, - было: более половины,} хотя вы не хотели сказать мне ни слова, {Вместо: хотя ~ ни слова, - было: хотя не слышал от вас} кроме того, что один раз сказали "нет", - видите, какой я хитрый. Но зато ведь моя хитрость с вами все-таки честна. Это такой случай, который дает мне право хитрить с вами, - но лгать перед вами он еще не дает мне права, и поэтому я не могу солгать. Другой на моем месте, чтоб более войти в ваше доверие, стал бы говорить, что, вероятно, ваше чувство хорошо и что {что отец} если ваш батюшка внушил вам убеждение, что он не одобряет его, то ваш батюшка неправ, - это почти всякий на моем месте сказал бы вам, хотя никто не думал бы этого. А я не скажу, потому что не имею права лгать. {Далее было начато: Нет, я не} Ваш батюшка - человек очень богатый, о богатых людях много говорят в городе, поэтому и я знаю его характер. Его называют человеком умным, рассказывают, что он любит вас, - правда это, что он любит вас?
- Правда. {Далее было начато: Видите ли, он человек опытный, вы - нет, следовательно, если вы с ним расходитесь во мнении о каком-нибудь}
- Я это знал. Смотрите же, что из этого выходит. Если он, который любит вас, не одобрил бы, по вашему мнению, вашего чувства, значит он не мог бы иметь выгодного мнения о человеке, которого вы любите, - другие причины несогласия не могли бы остановить вас от разговора с ним о вашем чувстве, если б дело было только в бедности любимого вами человека, вы все-таки попробовали бы убедить вашего батюшку. {Далее было: на согласие.} Смотрите {Слушайте} ж, что я должен заключить из этого. Ваш батюшка, как все знают, человек опытный {умный} в жизни, знающий людей; вы неопытны; если он и вы расходитесь во мнении о каком-нибудь человеке, вся вероятность на той стороне, что ошибаетесь вы, а не ваш батюшка; эти мои слова как будто плохо могут внушить вам охоту довериться мне, - так?
- О, нет.
- Я человек хитрый: нет, я вижу дальше - вы можете сердиться на меня за них, вы можете почувствовать ко мне нелюбовь из-за них, но вы скажете: "он говорит честно, он не притворяется, он не лжет", значит я очень много выигрываю в вашем доверии тем, что говорю слова, которые другой почел бы лишающими меня вашего доверия. Вот видите, какой я хитрый. Но - ведь мое мнение, что человек, к которому чувствуете вы расположение, не достоин вас, - ведь оно только предположение, - я не скрываю от вас, что я думаю так, но я еще не имею оснований ручаться, что я не ошибаюсь, напротив, это очень может быть. Дайте же возможность {случай} узнать, не ошибаюсь ли я. {Далее было начато: Если я ошибаюсь, тогда вы} Назовите мне этого человека, дайте возможность узнать, что он за человек. {Вместо: дайте ~ за человек. - было: дайте возможность познакомиться с ним.} Для чего это нужно? Вот для чего: я хочу испросить вашего позволения прямо сказать вашему батюшке, в чем дело. Если вы позволите мне это, в таком случае ваше дело почти наверное может устроиться так, что вы останетесь довольны его развязкою. Если вы не согласитесь дать мне это позволение, я хоть имею почти полную , что мой разговор с вашим батюшкой спас бы вас, все-таки не скажу ему ни слова. Вмешиваться в дела человека против его воли - никогда, никогда, это мое правило. Вы видите, вы ничем не рискуете, сказав мне его имя; от вас будет зависеть, буду ли я пользоваться этими сведениями, или нет, - скажите ж, это безопасно для вас.
Во второй том вошли роман «Пролог», написанный Н. Г. Чернышевским в сибирской ссылке в 1864 году и пьеса-аллегория «Мастерица варить кашу», написанная в период пребывания в Александровском заводе.http://ruslit.traumlibrary.net.
Русская литературная критика рождалась вместе с русской литературой пушкинской и послепушкинской эпохи. Блестящими критиками были уже Карамзин и Жуковский, но лишь с явлением Белинского наша критика становится тем, чем она и являлась весь свой «золотой век» – не просто «умным» мнением и суждением о литературе, не просто индивидуальной или коллективной «теорией», но самим воздухом литературной жизни. Эта книга окажет несомненную помощь учащимся и педагогам в изучении школьного курса русской литературы XIX – начала XX века.
«Исторические обстоятельства развили в нас добродетели чисто пассивные, как, например, долготерпение, переносливость к лишениям и всяким невзгодам. В сентиментальном отношении эти качества очень хороши, и нет сомнения, что они очень удобны для людей, пользующихся ими к своей выгоде; но для деятельности пассивные добродетели никуда не годятся», – писал Н.Г. Чернышевский. Один из самых ярких публицистов в истории России, автор знаменитого романа «Что делать?» Чернышевский много размышлял о «привычках и обстоятельствах» российской жизни, об основных чертах русской нации.
В первый том Собрания сочинений русского революционера и мыслителя, писателя, экономиста, философа Н.Г. Чернышевского (1828–1889) вошел роман «Что делать?», написанный им во время заключения в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.http://ruslit.traumlibrary.net.
Н. Г. ЧернышевскийПолное собрание сочинений в пятнадцати томах.
«Нельзя сказать, чтобы попытки сделать это были очень удачны. Причина неудовлетворительности их отчасти заключается в том, что талант графа Толстого быстро развивается, и почти каждое новое произведение обнаруживает в нем новые черты. Конечно, все, что сказал бы кто-нибудь о Гоголе после «Миргорода», оказалось бы недостаточным после «Ревизора», и суждения, высказавшиеся о г. Тургеневе, как авторе «Андрея Колосова» и «Хоря и Калиныча», надобно было во многом изменять и дополнять, когда явились его «Записки охотника», как и эти суждения оказались недостаточными, когда он написал новые повести, отличающиеся новыми достоинствами…».
В рассказе нашли отклик обстоятельства жизни самого автора в начале Гражданской войны. Образ Молодого автобиографичен. Рассказ завершает своеобразную «криминальную трилогию», куда входят также «Повесть о трех неудачах» и «Рассказы о свободном времени». Впервые — Воля России. 1927. № 11/12. Печатается по этой публикации.
В сборник вошли произведения и отрывки из произведений Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.П. Чехова, И.А. Бунина, А.И. Куприна, Л.Н. Андреева, З.Н. Гиппиус, М.И. Цветаевой, В.В. Набокова и других. Читателю предлагается ознакомиться с лучшими образцами пасхальной прозы русской классической литературы, включая сюжетную художественную прозу, воспоминания, эссе.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. В электронное издание вошли знаковые произведения, принесшие мировую славу автору публицистики о колымских буднях заключенных Дальлага. В книге публикуется вступительная статья Ирины Сиротинской «Правда Шаламова – на все времена». В II том издания вошли сборники: «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы», «Перчатка, или КР-2», «Анна Ивановна» (пьеса).
А. И. Эртель (1885–1908) — русский писатель-демократ, просветитель. В его лучшем романе «Гарденины» дана широкая картина жизни России восьмидесятых годов XIX века, показана смена крепостнической общественной формации капиталистическим укладом жизни, ломка нравственно-психологического мира людей переходной эпохи. «Неподражаемое, не встречаемое нигде достоинство этого романа, это удивительный по верности, красоте, разнообразию и силе народный язык. Такого языка не найдешь ни у новых, ни у старых писателей». Лев Толстой, 1908. «„Гарденины“ — один из лучших русских романов, написанных после эпохи великих романистов» Д.
Вот как описывает свой сборник сам Петр Суворов: «Что сказать объ общемъ характерѣ моихъ разсказовъ? Годы, ими захватываемые, за исключеніемъ одного очерка „Тетушка Прасковья Егоровна“, относятся къ самымъ живымъ годамъ русскаго быта и русской литературы. Тургеневъ почерпалъ изъ нихъ „Отцовъ и дѣтей“, Чернышевскій — романъ „Что дѣлать“? Болеславъ Маркевичъ — „Переломъ“, Писемскій — „Взбаломученное море“, Достоевскій — „Бѣсы“, Гончаровъ — „Обрывъ“. Авторъ „Изъ далекаго прошлаго“ не остался, съ своей стороны, пассивнымъ и безучастнымъ зрителемъ великой послѣ-освободительной эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.