Читающий мозг в цифровом мире - [10]

Восторг ощутим во всем шатре, когда к акту присоединяются целые новые группы исполнителей в кольцах языка и зрения. Кувыркающиеся акробаты ныряют перед словом, каждый выкрикивает всевозможные интересные значения: «следы животных, спортивные следы, железнодорожные пути?» Акробаты завораживают своей гибкостью, переходя от одного возможного, частого значения к менее часто используемым словам и далее к новому перечню других возможностей: «следы слез, звуковых дорожках, школьных дорожках, одноколейном сознании, отслеживании глаз, освещении дорожек?» Как будто этих семантических значений было недостаточно, ухмыляющиеся мимы, оседлавшие языковые и двигательные кольца, спрашивают: «А как насчет глагольных следов?», предлагая еще более широкие возможности. Здесь что-то похожее на коллективное дыхание из ранее неизвестного сектора в соседнем двигательном кольце. Там появляются оживленные мимы готовые произнести слово или, что гораздо удивительнее, физически его разыграть. Не двигая, очевидно, близко расположенные нейроны, управляющие мышцами губ, гортани и языка, они готовятся к имитации движение мышц ног и рук, в зависимости от того, является ли значение слова глаголом действия или более абстрактным: «отслеживает животное, отслеживает преступление, отслеживает тенденции данных, отслеживает ураган». За кружащимися акробатами и мимами можно увидеть за кулисами сотни других групп акробатов и мимов, все в том же «смысловом соседстве».

Некоторые из них стоят очень близко к кольцу, готовые прыгнуть внутрь с соответствующими словами и понятиями за миллисекундное уведомление. Есть группы слов, подготовленные для выполнения просто потому, что они звучат как треки в аллитеративных вариантах (например, угощения, трамваи, поезда, трюки) или обладают возможными рифмами (например, пачки, мешки, лаксы и даже воск – packs, sacks, lacks, and even wax).

Кольцо познания и кольцо аффекта

И, словно отвлекаясь от сольных выступлений в языковом кольце, наши блестящие артисты взлетают, поднимая наше сознание к совершенно другим мыслям в огромных неисследованных пространствах, манящим нас теперь войти в области в кольце познания. Пока фигурки дрейфуют туда-сюда, мы слышим, как они шепчут нам вопросы о контекстах слов, о которых мы и не задумывались с первого взгляда. Вспоминается сценка из детства, в которой крошечный поезд пыхтя подкатывает к железнодорожным путям, которые ведут вверх и вниз по величественным холмам, бормоча: «Я думаю, что смогу, я думаю, что смогу». И еще один маленький паровозик на очень похожих дорожках ярко-синего цвета под названием «Паровозик Томас» («Паровоз Томаса» – вымышленный паровоз с антропоморфи-зацией в книгах «Железнодорожной серии» преподобного Одри и его сына Кристофа, изданных в 1945 году. Он стал самым популярным персонажем в серии и является главным героем в телесериале «Томас и друзья». – Прим. перев.). В еще одной сцене большие мускулистые мужчины разбивают бревна, чтобы построить железнодорожные пути, и все это чем-то неуловимо похоже на Америку девятнадцатого века (см. рис. 3). Чувства детства начинают расти в нас вместе с этими изображениями, и с ними кольцо аффекта начинает взаимодействовать с разными чувствами, связанными с активными мыслями и словами в других кольцах. Но не только чувства детства пробуждаются; группа наших актеров становится все более заметной на другой стороне кольца познания… и вдруг мы начинаем видеть людей, одетых в зимние одежды, с ужасом уставившихся на фигурку красивой русской женщины с длинными черными волосами и красной сумочкой: это Анна Каренина, которая собирается броситься на рельсы! Начинают подниматься знакомые чувства страха, сочувствия и грусти из кольца аффекта, сцена тускнеет, и наше внимание сосредоточивается теперь на очень необычном, почти призрачном видении, расположенном над областью, называемой угловой извилиной находящейся в области соединения затылочной, височной и теменной долей имеющих ключевое значение и отражающей его способность интегрировать функции из кольца зрения в затылочную долю и кольца языка и познания в височной и теменной долях (см. рис. 1). Исходят ли команды от этой фигурки, или от нашего префронтального блока управления, или от обоих, неясно, но свет на кольце познания тускнеет, и призрачная фигура Анны исчезает из нашего зрения и сознания.

В это мгновение мы осознаем, что есть нечто, что остается внутри нас от всех предыдущих встреч с этим, казалось бы, обычным словом, следами его, да и вообще со многими словами. Как много лет назад подчеркивал нейролингвист

Рисунок 3.

Дэвид Свинни, наши слова содержат и мгновенно активизируют целые хранилища ассоциированных значений, воспоминаний и чувств, даже когда точное значение в данном контексте определено. В течение этой миллисекунды воспоминания мы начинаем ценить потрясающую красоту нашего мозга, который сохраняет и извлекает нужные слова: каждое слово может вызвать целую историю мириад связей, ассоциаций и давно забытых, но сохраненных эмоций. Действительно, Вы только что были свидетелями того, как читающий мозг активизирует за полсекунды нечто сродни ежедневным усилиям поэтов и писателей найти идеальное слово, выражающее точный смысл, которое соединит, как однажды выразился Э.М. Форстер,