Чистые струи - [8]
Машка вздернула морду и подарила егерю не сулящий добра взгляд. Тот передернулся, как от озноба, и отошел к крыльцу.
— Вот почему так, Васек, — спросил он, разглядывая кроличьи лапки, — чем добрее человек, тем больше тварей на него бросается? Вот идем вчера… Откуда ты их взял?
— В школе… — Васька присел рядом, заволновался, глядя на удивленного дядю Игната.
— Да ты знаешь, что ими лет сто со стола сметали?!
Вот ведь! Как же сам не догадался! Шерстка на подушечках вытерта, а коготки измочалены, стали похожи на раздавленные кончики куриных перьев.
Васька шел рядом с егерем и со стыдом вспоминал свою панику… Как не похож он на этого небольшого, уверенного в себе человека!..
Петр Васильевич уныло сидел на крыльце школы.
— Приветствую коллегу! — бодро и насмешливо сказал егерь.
— Шутишь еще!
— Какие шутки… Сколько у тебя лопат?
— Пятьдесят штыковых и двадцать совковых. А что?
— Окапываться будем. Соберем мужичков с ружьями и устроим засаду.
Директор покачал головой, ухмыльнулся:
— Силен! А я вот не догадался… Один пытался, чудак.
Балашов направился к шедам. Ушастики толпились у дверец, нетерпеливо тыкались мордочками в сетку. Оголодали! Разве один человек справится с такой оравой?
— Сидит! Сидит… — Балашов не останавливался, мельком поглядывая на одиночные клетки. Подошел к вольере с молодняком.
— Васильич! Отсюда пропадают?
— Видимо…
— Но ты посмотри на их лапки! Разве сравнить с этими?!
Петр Васильевич даже подпрыгнул немножко от удивления и радости. По-детски засмеялся, страшно довольный приятным исходом этой, напугавшей его самого и родителей истории. Он еще тряс, как барабанными палочками, старенькими лапками, когда подошла сторожиха с большой черной лайкой. Собака вдруг заволновалась, засуетилась, задрав подслеповатую морду.
Балашов выхватил у директора лапки, широко размахнулся и бросил их за вольеру. Лайка взвизгнула, вырвалась из круга людей и тяжелыми прыжками понеслась за ними. Немного спустя появилась в конце шедов, улеглась, придавив могучими лапами никому не нужную добычу.
— Вот он, хищник! — сказал Балашов и направился к собаке. Присел перед ней на корточки, говоря что-то, протянул руку. Лайка не шевельнулась. Егерь потянул к себе лапки. Собака вскочила и жалобно заскулила.
— Ну, Вера! — крикнул Балашов. — Поймали вора!
Сторожиха напряглась, сжала худенькие кулачки и уставилась испуганно — то ли на собаку, то ли на Балашова. Ваське показалось, что вот-вот она набросится на егеря. Но она заплакала вдруг — громко, отчаянно, будто убили кого. Петр Васильевич устремился было к ней, но, застигнутый грозным вскриком Балашова, застыл в неудобной позе. Бахра промахнулась, клацнула зубами.
— Ч-ч-черт знает, простите, что… — Директор отходил от испуга, но стоял не шевелясь.
— Вера, перестань! — тряс Балашов сторожиху за плечи. — Не ела их Бахра, не ела! Слышишь?
— Ох и шуточки у тебя… — Директор вздохнул, поглядел на жмущуюся к ногам хозяйки собаку.
Наконец тетя Вера успокоилась, но еще долго сморкалась в подол фартука и им же вытирала глаза.
— Чужие это лапки! — возбужденно говорил Васька. — Чужие! Просто Бахра натаскала их сюда.
— Зачем? — удивился Петр Васильевич, кивнув собаке. Получилось, будто у нее спросил. И Бахра вдруг потупилась, скульнула виновато. Балашов прыснул. Засмеялась и тетя Вера, сразу помолодев и зарумянившись. Директор недоуменно посмотрел на них, на Ваську, Ваське смеяться было неудобно.
— Ну-ка дай-ка крольчонка! — неизвестно кого попросил Балашов и сам полез рукой в вольеру.
Бахра вскочила, напряглась.
Егерь погладил серенького несмышленыша, осторожно пустил на землю.
— Поскакал, стервец!
Бахра в два прыжка настигла его, поддела носом, занеслась, развернувшись, вперед и прижала к песку подрыгивающее задними лапками пушистое тельце.
— Сожрет! — восхищенно и испуганно воскликнул Петр Васильевич. Оглянулся на егеря: ты, мол, виноват!
Бахра нежно облизывала крольчонка, удерживая его полусогнутыми лапами. Потом взяла за шиворот, поднялась, грузная, и, косясь на людей, понеслась к вольере.
Даже у Балашова полезли вверх брови.
По дороге домой егерь молчал. Васька поглядывал на него и молчал тоже.
…Вот здесь подхватил Ваську на руки испугавшийся сосед дядя Коля. Как давно это было!
— Опять кружат! — встрепенулся Балашов. Впереди за речкой — над Васькиным домом — распластались два знакомых коршуна. Васька представил, как нервничает сейчас сосед дядя Коля, лишившийся ружья, наверное, на веки вечные. И жалко стало его, ненавидимого егерем Балашовым, козой Машкой и, очень может быть, — собственной женой, тетей Зиной. После суда уехала она в город — и молчок. Почтовый ящик на всех один…
Странно как-то! Вон мать, разве уснет, пока отца нет? И не было такого, чтобы родители Васькины поругались… А соседи без этого не могут. «Дура баба!» «Черт лысый!» И не совестно… Да такие слова кому хочешь душу отравят.
— И что же он все-таки за человек? — Дядя Игнат будто не сомневался, что Васька думает сейчас о соседе. — Не знаю! Но сегодня мне показалось, что он не совсем уж и дерьмо.
— Мне тоже… — Васька говорил от чистого сердца.
— Ну что, малыш! Срежем стервятника?! — повеселел егерь и прибавил шагу.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Александр Никитич Плетнев родился в 1933 году в сибирской деревне Трудовая Новосибирской области тринадцатым в семье. До призыва в армию был рабочим совхоза в деревне Межозерье. После демобилизации остался в Приморье и двадцать лет проработал на шахте «Дальневосточная» в городе Артеме. Там же окончил вечернюю школу.Произведения А. Плетнева начали печататься в 1968 году. В 1973 году во Владивостоке вышла его первая книга — «Чтоб жил и помнил». По рекомендации В. Астафьева, Е. Носова и В. Распутина его приняли в Союз писателей СССР, а в 1975 году направили учиться на Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького, которые он успешно окончил.
Владимир Вещунов родился в 1945 году. Окончил на Урале художественное училище и педагогический институт.Работал маляром, художником-оформителем, учителем. Живет и трудится во Владивостоке. Печатается с 1980 года, произведения публиковались в литературно-художественных сборниках.Кто не помнит, тот не живет — эта истина определяет содержание прозы Владимира Вещунова. Он достоверен в изображении сурового и вместе с тем доброго послевоенного детства, в раскрытии острых нравственных проблем семьи, сыновнего долга, ответственности человека перед будущим.«Дикий селезень» — первая книга автора.
Владимир Христофоров родился в 1941 году в Семипалатинске. С 1958 года работает в различных газетах Казахстана, учится в Карагандинском педагогическом институте. В 1967 году журналистские пути-дороги привели его на Чукотку, и с тех пор тема Севера — главная в творчестве В. Христофорова. Он автор — книг «Лагуна Предательская», «Невеста для отшельника», «Деньги за путину».В. Христофоров лауреат премии Магаданского комсомола, член Союза писателей СССР.
Виктор Григорьевич Зиновьев родился в 1954 году. После окончания уральского государственного университета работал в районной газете Магаданской области, в настоящее время — корреспондент Магаданского областного радио. Автор двух книг — «Теплый ветер с сопок» (Магаданское книжное издательство, 1983 г.) и «Коляй — колымская душа» («Современник», 1986 г.). Участник VIII Всесоюзного совещания молодых писателей.Герои Виктора Зиновьева — рабочие люди, преобразующие суровый Колымский край, каждый со своей судьбой.