Чисто убийственный бриллиант - [40]

— Не так свирепо, Титус. Это всего лишь овощи, а не смертельные враги…

— А почему обед сегодня готовишь ты, а, пап? — Пандора на секунду перестала рубить ореган, чтобы откинуть с глаз непослушную прядку.

— Все остальные вышли из строя. — Синьор Стрега-Борджиа насыпал на стол горкой муку и, сделав маленькое углубление посередине, вылил туда двенадцать яичных желтков. — Вашу маму тошнит, Мари Бэн дуется в своей спальне, потому что никто не притронулся к ее лососю в соусе из крысиной мочи с изюмом, коллеги вашей мамы покрыты пчелиными укусами…

— Это были шершни, — пробурчал Титус, — не пчелы, я видел…

— Я тоже, — согласился Ток, выполз из-под стола и подобрался к плите, чтобы заглянуть в сковородку Титуса. Понизив голос, он прибавил: — И это еще не все.

— То есть? — Титус сверху вниз посмотрел на крокодила, который приложил переднюю лапу ко рту, словно желал показать: «рот на замок».

— Шершни? Откуда им взяться? — вслух удивился Лучано Стрега-Борджиа, быстро замешивая яйца в тесто. Пандора с отвращением наблюдала за этим процессом.

— Беее, — подавилась она. — Пап, это омерзительно. Выглядит так, словно кого-то стошнило…

Согласившись в душе с мнением сестры, Титус нагнулся к Току и прошептал:

— А что ты видел?

— Ту ведьму, — процедил Ток. — Ну, которая приехала в катафалке. Я открыл окно в ванной, чтобы выпустить пар после купания, и увидел ее. Она стояла и бормотала какую-то тарабарщину на краю поляны, после чего цветы превратились в шершней.

— Ты уверен? — Титус пристально посмотрел на Тока. — Слушай, это ведь… злодейство. Из-за нее они теперь все искусаны.

— Ну да, — согласился Ток. — Думаю, она играет за другую команду.

— То есть? Что ты имеешь в виду? Какую другую команду?

Ток прошептал почти неслышно:

— За команду Тьмы, а не Света.

Титус побледнел:

— Ты хочешь сказать, что она практикует Черную Ма…

— Замолчи, — зашипел Ток. — У стен есть уши. По-моему, здесь происходит что-то очень зловещее. Неужто вы, люди, ничего не замечаете?

Титус припомнил все странности нескольких последних дней и кивнул.

— Я думал, это связано только со мной, — признался он. — Я чувствовал… что меня словно кто-то преследует… пытается меня достать…

Синьор Стрега-Борджиа поднял голову от теста, которое уже стало напоминать нечто такое, что можно положить в рот, а не отправить в помойное ведро, и спросил:

— Как поживает твой лук, Титус?

— Хм… да… замечательно. Мягкий и золотистый, — наугад ответил Титус и добавил шепотом: — И что, по-твоему, нам надо делать? Рассказать папе?

— Нет. Ни в коем случае. Когда речь заходит о странном поведении начинающих ведьм, суждения твоего отца несколько, скажем так, неадекватны. По его мнению, черная магия — это просто чуть более темный оттенок белой магии, он видит разницу в оттенке, а не в морали… — Ток вздохнул и заговорил громче: — Кстати, мне кажется, твой лук почернел, а не подрумянился.

— РАДИ БОГА, ТИТУС! — взревел Лучано. — Неужели я не могу доверить тебе даже такую простейшую вещь, как подрумянить лук? Как же, черт возьми, ты собираешься кормить себя сам, когда оставишь этот дом, если ты не можешь выполнить даже самую элементарную кулинарную процедуру? Если так пойдет дальше, ты умрешь от голода, не дожив и до тридцати.

Нож выпал из рук Пандоры и упал на каменный пол с леденящим душу звоном.

Лица детей сделались пепельно-серыми.

— Что это с вами такое? — Лучано ударил кулаком по комку теста для пасты, отчего в воздух поднялось облачко муки. В наступившей тишине Ток выскользнул в палисадник, тихонько прикрыв за собой дверь. — Титус, caro mio, — Лучано, полный раскаяния, схватился за голову. — Прости, что накричал на тебя. Я полный идиот. Если ты не хочешь готовить, что ж… ты имеешь полное право. С дедушкиными деньгами тебе никогда и не придется заботиться о стряпне. Ты сможешь нанять лучшего повара Европы, если только пожелаешь, и твоей единственной проблемой будет не заплыть жиром…

С носа Титуса одна за другой закапали слезы, с шипением приземляясь на дно сковороды с почерневшим луком.

— Папа… — Пандора попыталась перевести беседу в другое русло. — Я порезала зелень… хм… Что мне делать теперь?

Но Лучано, жестом призвав ее к молчанию, продолжил прогулку по минному полю опасной беседы.

— Сколько осталось-то? По-моему, около недели, не так ли, Титус? Я уже договорился с одним поверенным насчет обеда. Он придет сегодня, и мы обсудим в приватной беседе, куда лучше инвестировать твои деньги. Мне кажется, не стоит держать их в свинке-копилке, правда?

Титус уставился в сковородку с подгоревшим луком, словно в ней одной таился ответ на все мучившие его вопросы.

— Титус, ради всего святого, приободрись. — Лучано с энтузиазмом взмахнул руками, едва не зацепив голову Пандоры. — Ты только подумай: сколько ребят твоего возраста имеют такое количество денег в банке, что можно покупать новую машину каждый год? И это на одни только проценты! И не просто любую машину; с такими деньгами ты можешь купить…

— «Астон Мартин», — подхватил Титус деревянным голосом.

— Я тебя умоляю. Я все-таки итальянец, помнишь? — Лучано издал презрительное «пффф». — Только не «Астон Мартин», нет. «Феррари», «Мазерати», что-нибудь одухотворенное…