Чисто конкретное убийство - [59]

Она отодвинула стул и поднялась из-за стола. Я тоже обнаружила в себе рудименты совести, усиленные любопытством, и пошла за ней на кухню. Патрик скрылся в ванной, излучая ауру явного довольства жизнью.

— Он радуется, что сможет отреставрировать этот железный хлам, — мрачно объяснила Баська, хотя я ни о чем не спрашивала.

Она вытряхнула на поднос чашки и стаканы и сыпанула кофе в кофейник. Я зажгла газ под чайником.

— Пока его нет, может, поделишься со мной, когда, где и каким чудом я оказалась такой умной, потому что меня это страшно интересует, — потребовала я. — Может, я сама у себя чему-нибудь научусь.

Баська смутилась. Она явно мечтала поделиться какой-то сенсацией, но что-то ее сдерживало. Тогда она попробовала подобраться к этой сенсации с другой стороны. Так сказать, надкусить сверху.

— Когда ты говорила об этой там… физиологии. Или, может, биологии. Ботанике, анатомии и прочих там естественных науках. Я как раз убеждаюсь, что ты была права, хотя я тебе совершенно не верила и надеялась, что ты преувеличиваешь. Или что ты вообще ошиблась. А ты мне свинью подложила, потому что вовсе не ошибалась.

Я саркастически извинилась, поскольку немедленно стала догадываться о сути дела. Баська еще минуту помолчала. Потом пододвинула кофейник поближе к шумящему чайнику и покачала головой.

— Нет, не сейчас. Не могу я открывать душу на кухне в такой нервной атмосфере. Всюду полно Патрика, а он у меня в планах во вторую очередь. Давай сперва разберемся с этими двумя страничками, потому что мне кажется, что это фрагмент дневника какой-то замшелой прабабки. Я успела прочитать только самое начало.

Странички действительно походили на дневник молодой барышни давно минувших дней. Бумага была такой элегантной, что даже попавшая на нее местами жидкость (это могли быть кофе, чай, томатный сок, подкормка для цветов или что-нибудь похуже) не смогла ее окончательно испортить.

Даже чернила не размазались, только они были странно бледными. Текст начинался со слов: «…я видела этот охотничий домик в чаще леса, дедушка меня уже давно привозил туда и все показал…»

Описание домика занимало больше половины страницы. Из него следовало, что строение было каменным, с мезонином, и я сомневаюсь, что сегодня кто-нибудь осмелился бы назвать его «домиком», коль скоро одна только кухня занимала площадь средних размеров амбара и была оборудована камином, в котором наверняка можно было зажарить кабана, оленя или даже вола целиком.

Жилой частью явно пренебрегли, потому что в салоне помещалась от силы дюжина охотников, которые спали вповалку на мраморном полу, а в гостевых спальнях дамам было очень тесно.

Хотя дамы туда приезжали не часто и в малых количествах.

Остальную часть истории, вплоть до конца второй страницы, занимали тревоги как дедушки, так и внучки. Дедуля очень беспокоился, чтобы немцы случайно не набрели на этот домик, хотя прошел уже третий год войны, а они еще этот домик не обнаружили. Пожара никто не боялся, камень так легко не горит, но тайник могли найти, и тогда страшное количество добра могло пропасть. Внучка беспокоилась, глядя на дедушку.

Видимо, из-за своих тревог она точно и подробно описала расположение загадочного тайника. В салоне тоже был камин, чуть поменьше, но в нем мясо не жарили. Зато, если вынуть из него решетку, можно было потом снять целый слой таких особых кирпичей (мы с Патриком с легкостью угадали, что это шамотовый кирпич), лежащих на такой большой железяке. А под железякой была дыра. Глубокая. В подробное описание дыры хозяйка дневника не вдавалась, возвращаясь к дедушкиным тревогам. Дедушка утешался только тем, что единственный слуга, еще из прошлого века, который знал тайну дыры, взял да и умер. И уже никому не мог ничего сказать про эту дыру, поэтому сокровище в дыре имело шанс уцелеть.

Только бы немцы не…

На этом обрывалась вторая страничка.

Мы выпили кофейник кофе, море чая и две рюмки коньяка, пока нам удалось прочитать все содержимое, где-то действуя просто по наитию, потому что напитки, украсившие странички, определенно этому препятствовали. Больше рукописей в хламе из беседочки пани Амелии мы не нашли. Печатное слово — пожалуйста, но вся литература имела отношение к садоводству, кулинарии, скотоводству и домоводству, не затрагивая никаких тайн.

— Суперзамечательно, — странным тоном произнесла Баська — Это что, должны быть данные о фрагменте моего наследства?

— Судя по тому, что это все валялось в семье россыпью… — с сомнением начал Патрик.

Баська тут же его перебила:

— Тогда, может быть, кто-нибудь из вас отгадает, где стоит этот гребаный домик?!

— В лесу, — напомнила я иронично. — В самой чащобе.

— А где этот лес?!

— Можно над этим поразмышлять, — ласково успокоил ее Патрик. — Путем дедукции. Не в Беловежской пуще…

— Откуда ты знаешь? Почему не в Беловежской?

— Потому что там Геринг охотился. Если бы они нашли такой домик, ему жарили бы там кабанов и оленей.

И уж наверняка до того они загнали в пущу людей, чтобы Герингу не преподнесли дурацких сюрпризов. Беловежская пуща, по-моему, отпадает.

— Давайте возьмем исторический атлас, — посоветовала я. — А то я путаю, где были до войны какие пущи. Патрик, у тебя ведь есть приятель, который в качестве хобби изучает партизанскую борьбу. Я бы сделала ставку на самые спокойные места, с надеждой, что немцы туда не…