Чисто конкретное убийство - [41]

— Ну что вы, откуда. Дядюшка даже если что-то и рассказывал, то так, чтобы ничего нельзя было понять. Он всегда был страшно таинственный. Только раз что-то такое сказал мне прямо.

— Случайно не предупреждение, что никому нельзя верить и всегда следует соблюдать осторожность и предусмотрительность? — ехидно подсказала Иоанна.

— Да, действительно, — задумчиво согласилась Марленка — Я помню, что тогда шла с ребятами в поход, еще в школе, а он паковал мне вещи. И так меня предупреждал обо всех опасностях, что у меня от его занудства чуть крыша не поехала. К счастью, это было один раз и больше никогда не повторилось.

— Что вовсе не мешает тому, что в те времена кто-то мог за ним гоняться с пушкой по лесу…

Возняка вдруг осенило. Догадка, кем был и что делал прежний подозреваемый, а ныне жертва огородного убийства, вспыхнула в нем и стала потихоньку расти и крепнуть — помаленьку, но зато неуклонно.

Одновременно надежда найти убийцу как-то странно поблекла и завяла. Комиссар приуныл и подумал, что его точно удар хватит: за каким чертом рогатым они выкопали этот скелет… и тут же прогнал эту мысль как можно дальше, желая вспоминать Марленку как угодно, только не в связи с треклятым бамбуком.

Беседа двух дам, все-таки взволнованных зрелищем знакомого лица, была уже в полном разгаре, и к ней стоило прислушаться.

— …и муж у нее был? — спрашивала Росчишевская.

— А мне откуда знать?.. — Это уже Иоанна, кислым тоном. — Дай подумать… По-моему, был. Мне так представляется, что был. Кажется, какой-то скандалист, но головой не поручусь.

— Так, может, этот муж их выследил и убрал соперника?

— А холера его знает. На нашем огороде?

— Мне кажется, дядюшка там бывал, — снова вмешалась расстроенная Марленка — То есть я точно знаю, что бывал.

— А вообще откуда известно, что башка у него слетела с плеч как раз тогда, когда Эва, племянница Гурского, их подслушала? — рассердилась Иоанна. — Может быть, например, все случилось неделей позже или еще когда-нибудь? И там вообще могли быть еще какие-то чужие люди.

— Или этот муж скрывался в зарослях, мок под дождем, — продолжала фантазировать Росчишевская, — и в бешенстве даже не чувствовал, что мокнет.

Возняк поздравил себя с тем, что сделал фоторобот валькирии, скорее всего — пани Хелены Хавчик, теперь он уже доберется до нее хоть по трупам. И тут же рассердился при мысли, скольких данных ему до сих пор не хватает. И сколько информации таит вся эта компания — собственно говоря, они ничего не скрывают, они просто беззаботно не обращают на нее внимания. Постоянно им что-то вспоминается, и они понятия не имеют, что это может быть очень важно. А он, собственно говоря, понятия не имеет, откуда выкопать правильные вопросы.

Мотив неясен, предполагаемое орудие убийства сомнительно…

Естественно, он проверил в институте метеорологии, какая погода стояла в начале июня десять лет и четыре месяца назад, и все сошлось. Примерно со второй половины мая царила тропическая жара, а теплый дождик моросил потом почти пять дней. Эва Гурская наткнулась на трудолюбивую пару шестого, это она записала, и ей можно было верить, но дождь шел еще седьмого и восьмого до вечера. Отсюда и отсутствие свидетелей на участках.

Муж, этот Хавчик, ну конечно! Если пани Хавчик бегала за Бартошем, муж имел право разгневаться. Тощий задохлик? Ну и что тут такого, тощие задохлики очень часто обладают незаурядной силой, а ярость эти силы подкрепляет. Из Управления безопасности? Может, раньше он занимался боевыми искусствами?

Возняк быстренько вытряхнул из мыслей пана Хавчика, потому что две дамы болтали беззаботно, словно их никто не слышал. Они обменивались мнениями.

— Во всяком случае, — едко говорила Иоанна, — ежели нас тут не водят за нос, и он на самом деле помер, можно не скрывать из вежливости, что он был психопатом.

— Я тоже так считаю, хотя я его не так долго знала. Он вообще-то хоть когда-нибудь лечился?

— Разумеется. Давно. И с ничтожными результатами.

— Так они могут взяться за его врача.

— Не могут. Его уже весьма давно нет в живых.

— А ты откуда знаешь?

— Я была с ним знакома. Нет, меня он лечить не собирался, хотя я питала опасения, что это я рехнулась. Великолепный психиатр. У меня к нему был деловой вопрос пару лет назад, и оказалось, что уже ничего не получится…

— А что с ним, собственно, было? С Бартошем, я имею в виду.

— Параноидальная шизофрения. Раздвоение личности, а в его случае — растроение. Думал одно, говорил другое, делал третье. И не отдавал себе в этом отчета.

— Правильно я от него убежала, — с глубоким убеждением заявила Росчишевская. — Я тебе удивляюсь, что ты с ним так долго выдержала. Ты его не боялась?

— Если бы я сейчас знала то, что знаю сейчас, — боялась бы смертельно. Но я же тогда понятия не имела ни о чем, только удивлялась и хотела его нормальным человеком сделать, потому что у него, в конце концов, была масса всяких достоинств. Только позднее я почитала всякие умные книжки и поговорила с профессионалами. Клинический случай, как в морду дал!

— Значит, в тот день его фактически мог прикончить кто угодно.

— Если бы это случилось тогда, в тот день, в парнике лежали бы два трупа. Валькирия пришила бы убийцу.