Чисто английское убийство - [4]

К этому времени в стекло начали ударяться отдельные хлопья снега, и «дворник» с регулярностью метронома защелкал взад и вперед по стеклу. Машина свернула с главного шоссе на дорогу, которая, несмотря на надвигающиеся сумерки, казалась все более и более знакомой пожилому человеку, сидевшему в машине. По мере того как уходили мили, дорога чуть не превращалась в часть его самого, как это бывает только с местами, которые знаешь и любишь с детства. Потому что это не была больше дорога из Лондона в Маркшир; это была дорога в Уорбек-холл. И в дороге нечто весьма странное произошло с достопочтенным сэром Джулиусом Уорбеком, членом парламента, министром финансов в самом передовом социалистическом правительстве Западной Европы. Ему опять было пятнадцать лет, он ехал из Итона провести рождественские праздники у дяди; и в то время как одно памятное место сменяло другое, он опять переживал удивительный сплав чувств — гордость тем, что он принадлежит к одному из стариннейших семейств Англии, и зависть к своему двоюродному брату — наследнику всего великолепия этих прелестных мест. Когда машина замедлила ход, переезжая горбатый мост над ручьем, отделявшим деревню Уорбек от поместья, он почувствовал, что и сейчас, через сорок лет, проклинает судьбу, сделавшую его отца младшим сыном в семье и лишившую его, сэра Джулиуса, положения, которое он занимал бы с таким достоинством и изяществом.

На запущенной подъездной аллее машину затрясло, и эхо рассеяло очарование. Сэр Джулиус разом вернулся в середину двадцатого века, в тот мир, где владельцы исторических зданий представляют собой жалкий анахронизм и беспомощно ждут того часа, когда развитие социальной справедливости сгонит их с привилегированных мест, которые они слишком долго не по праву занимали. (Фразы из его последнего предвыборного обращения вспомнились ему с чувством глубокого удовлетворения. Завистливый школьник, существовавший сорок лет назад, был отомщен!) Это не означало, что он настроен недоброжелательно к своему двоюродному брату. Он ценил жест, который тот сделал, приглашая в последний раз представителя нового порядка в родной дом, и он показал, что ценит это, приняв приглашение. Но, вне сомнения, это было в последний раз. Лорду Уорбеку недолго оставалось жить на свете. Он высказался об этом достаточно ясно в своем пригласительном письме. А после него не будет больше Уорбеков из Уорбек-холла. Об этом позаботится следующий бюджет. И прекрасно. По крайней мере старый порядок исчезнет вместе с приличным, достойным его представителем. Что касается молодого Роберта, то от одной мысли о Роберте Уорбеке и обо всем, за что он борется, у министра кровь закипела в жилах, и в конце пути из машины вышел порядком возбужденный и рассерженный человек.

— Каким поездом ты поедешь завтра, Камилла? — спросила графиня Саймнел свою дочь.

— Двухчасовым. Я обедаю с женой Карстерса, и мы поедем вместе.

— Вот как! А тебе не будет скучно?

Леди Камилла засмеялась.

— Вероятно, будет, — сказала она. — Но у меня нет выбора. Дядя Том предупредил, что машина подъедет к этому поезду, а позволить себе платить за такси я не могу, значит, мне придется ехать этим поездом. Во всяком случае, когда едешь с миссис Карстерс, не надо вести разговор. И даже слушать не надо. Надо только сидеть с умным видом, и она на целый день заведется о своем изумительном Аллане, не ожидая никакого ответа.

— Миссис Карстерс, — заметила леди Саймнел, — зануда. Но в то же время есть что-то замечательное в ее преданности мужу. Счастлива женщина, которая нашла цель жизни, как она.

Леди Камилла ничего не ответила, но выражение ее красивого умного лица свидетельствовало, что она поняла, что кроется за этой фразой.

— В Уорбек-холле прохладно в это время года, — продолжала мать. — Надеюсь, ты берешь с собой достаточно теплых вещей?

— Я беру все, что у меня есть. И больше того, я собираюсь все это надеть. Зараз. Я просто распухну от платьев. Я знаю, каково в Уорбек-холле в холод.

— А ты не думаешь, что тебе было бы куда приятнее тихо провести Рождество со мной в Лондоне?

Леди Камилла окинула взглядом маленькую, хорошо обставленную гостиную в квартире матери и улыбнулась.

— Гораздо приятнее, мамочка, — согласилась она.

— Ты действительно думаешь, что тебе стоит туда ехать?

— Конечно, я должна поехать, мама. Дядя Том очень просил меня. К тому же, может, это последний случай увидеть милого старика.

Леди Саймнел фыркнула. Из-за этого ли или потому, что ее слова прозвучали для нее самой малоубедительно, Камилла оборвала фразу.

— Я думаю, Роберт там будет? — спросила напрямик леди Саймнел.

— Роберт? Да, думаю, что будет. Наверняка будет.

— Когда ты видела его в последний раз, Камилла?

— Не помню точно. Довольно давно. Он… он последнее время был очень занят.

— Очень занят, — сказала леди Саймнел сухо. — Если эту дурацкую Лигу свободы, или как там ее, можно назвать занятием. Во всяком случае, слишком занят, чтоб уделять время своим старым друзьям.

— Роберт, — сказала Камилла прерывающимся голосом, — очень храбрый человек. Он доказал это на войне. И что еще важней, он патриот. Можно не принимать всех его взглядов, но это еще не причина, чтобы ругать его.