Чистильщики мегаполисов - [5]

«Ночник» сел в своё кресло. Перед его глазами всё плыло и покачивалось. Никогда раньше ему ещё не приходилось испытывать подобного потрясения. В памяти вспыхивали яркие, солнечные картинки. Её лёгкая летящая походка, туфли на шпильках. Совершенно пустой взгляд, обжигающий сердце до самой непостижимой глубины. Затем картинки меркли, словно бы их размывал и размазывал серый продрогший дождь. Последующие картинки были уже менее яркими и отчётливыми. Некоторые из них напоследок взрывались, швыряя в стороны колючие осколки. Мир иллюзий рушился, и Макар никак не мог этому противостоять. К этому он оказался совершенно не готов, и вся его физическая сила и выносливость были бессильны хоть как-то это изменить.

Порой ему хотелось просто разнести всё в клочья, сбивая в кровь кулаки, но он уже знал наперёд, что от этого потом станет только хуже. Затем ему хотелось уничтожить самого себя, что бы больше не чувствовать эту бездонную боль раздирающую тело на части.

Вскоре всё начало стихать само собой, появилось полное безразличие ко всему. Это даже не пустота, а полнейший вакуум, в котором нет ни единой молекулы вещества. Полный туман перед глазами Макара начал потихоньку рассеиваться. Стали появляться ориентиры и очертания. Это были очертания коридора морга ведущего к двери на улицу.

Стены плавно колыхались. Освещение исходило откуда-то изнутри: от стен, потолка и казалось, что даже железная дверь сама по себе немного просвечивает, пропускает сквозь себя ослепляющий свет, который усиливается в дверных щелях.

Она играючи шла по коридору морга, и пол мягко прогибался под её изящными ногами, обутыми в высокие сапоги на тонком каблуке. Её звонкий смех полностью поглощали стены, и он звучал лишь в голове Макара. Он же так и сидел в своём кресле, повернув голову в сторону и наслаждаясь внезапным зрелищем.

Облегающий костюм из красного латекса обтягивал её идеальное тело. Распущенные волосы струились по плечам, прикрывая едва удерживаемую костюмом грудь. Да, это была она! Бывший ангел воплоти, ставший внезапно распущенной ведьмой, и от этого нового образа невозможно было отвести взор. Столь он притягателен, недосягаем и оттого ещё более желанен.

Властно проведя своей рукой в перчатке по щеке Макара, Жоржетта прошагала по коридору морга до входной двери и, пройдя сквозь неё, растворилась.

Яркий свет померк. Стены перестали колыхаться, и в воздухе повис приторный запах гниющей плоти. Сердце Макара неожиданно сжалось в ожидании чего-то мерзкого и леденящего душу.

За спиной повеяло смертельным холодом. Что-то липкое капнуло на шею за воротник халата. Затем ещё и ещё раз. Макар не спеша повернул голову в другую сторону и обмер. Прямо перед ним, буквально нос к носу, стояла та самая бабка, которую он видел вечером на вскрытии.

Верхняя часть её черепа после трепанации была наспех пришита к голове. Из-под неё, между стежками, торчал край перепачканного исподнего белья старухи, запиханного туда вместо вынутого для взятия проб мозга. Костлявая рука бабки с обвисшим гниющим жиром держала скальпель, прижатый остриём плотно к горлу Макара.

Судорожно сглотнув, «ночник» посмотрел в глаза покойнице. В зрачках бабки отразилась бездонная пустота мироздания, словно бы сама старуха смерть пожаловала за ним, поднявшись из чертогов ада. Приоткрытый рот старухи с несколькими кривыми зубами начал расплываться в жуткой улыбке. Она словно бы хотела ему что-то сказать, или передать чьё-то послание. Но вместо слов послышалось лишь булькающее шипение.

Нитки, которыми был наспех зашит её большой свисающий живот, начали трещать и рваться. Один стежок за другим и вскоре все внутренности старухи хлынули Макару прямо на колени.

«Вот же срань господня!» - пронеслось в его голове.

Жуткая вонь гнили ударила в нос. В голове «ночника» закружилось. Позывы рвоты начали выворачивать всё тело наизнанку в тот самый момент, когда старуха, заглядывая прямо в глаза Макару, чиркнула скальпелем по его горлу. Струи тепла начали расходиться по обмякшему телу санитара, брызгая на стол. Они заливали белый раскрытый журнал, принося избавление от безмерного отвращения и, от так уже надоевшей, своей бессмысленностью жизни.

Где-то вдалеке настойчиво колотили ногами в дверь и звонили в дверной звонок. Сознание возвращалось к Макару нехотя, словно бы никуда не спеша и делая великодушное одолжение. На столе горела как обычно настольная лампа. Журнал регистрации лежал раскрытым. Рядом лежала ручка и стояла недопитая кружка давно остывшего чая.

Всё тело «ночника» затекло, и каждое движение доставалось с трудом и через боль. Макар встал из кресла и пошёл открывать дверь. Делал он это на рефлексах, просто потому, что так было нужно сделать. Потому что так он делал всегда в течение нескольких последних лет.

За дверью оказался доктор новой дневной смены. Он имел дурную привычку приходить на работу раньше положенного времени. Лицо его было красным и недовольным от положения дел в морге, но взглянув на бледное и осунувшееся лицо «ночника», он сразу же озаботился его состоянием, понимая, как врач, что дело тут вовсе не в принятом алкоголе либо мертвецком сне санитара. Что вообще могло довести такого здоровенного мужика до тщедушного состояния за одну ночь?