Чистая вода - [12]

– Я тут живу, – представился он, кивнув в ту сторону, откуда надвигались дождевые тучи. – Охочусь в окрестностях…Да… На водопроводе работаю. Вы Лизу помните? – Он взял себя в руки и перешел к делу. – Я потому хотел поговорить с вами, что в вашей газете много о ней писали.

Журналистка медлила с ответом. Они одни, кругом темнота, и до привычного ей мира далеко, как до луны.

– Лиза? – пробормотала она, играя ключами от машины. – Нет, что-то не помню. И вообще, я очень тороплюсь. Может быть, обсудим это в другой раз?

– Она уехала в Копенгаген учиться на балерину. Вы об этом писали.

– Да, что-то такое припоминаю. Она с завода на севере острова, так ведь?

– Да.

– Дочь заводчика, насколько я помню.

– Да. Моего возраста. Волосы длинные, черные, примерно до сих пор. – Юн показал на ее воротник. Они стояли уже не под крышей, а под открытым небом, она под зонтом, он поодаль, чтобы не показаться навязчивым. Журналистка махнула было рукой, приглашая и его под зонт, но как-то вяло, и он остался стоять под дождем.

– Она пропала, – сказал Юн.

– Пропала? Что ты имеешь в виду? Она не вернулась домой? Бывает. А чего ты от меня хочешь?

Ничего особенного. Просто прочитать все, что она писала о Лизе. У них же должен быть архив. Посмотреть фотографии, которые отец с сестрами отдали газете.

Она держала зонтик над его головой, он изо всех сил старался не дышать ей в лицо. Люди не любят, когда им пыхтят в лицо, особенно если они только что нехотя сделали вам одолжение.

– С этим, наверно, не будет проблем. Когда ты хочешь приехать?

Она взглянула на часы и невольно вздрогнула, он отпрянул назад, под дождь.

– Не надо, – сказала она раздраженно. – Не делай так.

Юн не понял ее.

– Не мокни под дождем. Стой под зонтом, пока мы не договорим. Ты меня нервируешь.

– Ладно.

– Мокрый насквозь, ну и видок у тебя… Так, нет, что я говорю!

– Ничего страшного.

– Да, – быстро заговорила она. – Конечно, Лизу я помню. Но это было одно из первых моих заданий. Наверно, два года назад, даже больше. Ее искали и столичные газеты, да?

– Угу.

– И она так и не вернулась домой?

– Нет.

– Странно. Юн подержал зонтик, пока она открыла машину и села в нее, потом засунул его в окно.

– Встретимся на следующей неделе, хорошо? Юн кивнул, она подняла на него глаза:

– Ты здесь остаешься? Мучается, наверно, не должна ли она подвезти его. Юн давно научился помогать людям выходить из затруднительных положений и упредил ее приглашение.

– Нет, спасибо, мне на север.

Машина завелась, но женщина помедлила еще пару секунд.

– Меня зовут Марит, – сказала она, протягивая руку. – Не знаю, сумею ли я тебе помочь, но, если приедешь, спроси Марит. О'кей?

– Угу.

– И извини.

– За что?

– О господи, забудь.

Она подняла стекло и уехала. Юн подождал, пока огни машины скроются за поворотом, и медленно побрел следом.

Он думал о Лизиных глазах. Их странное мерцание, делавшее их похожими на пару плохо отшлифованных зеркал, сводило с ума не только Юна. Все поражались, что у такой чудачки такой красивый взгляд. С той самой секунды, когда Юн перед зданием администрации вспомнил о Лизе, она не сводила с него глаз.

Задумавшись, он заметил машину, только когда поравнялся с ней. Новенькая «субару» стояла у спуска к болотам. Это была машина Ханса.

Юн сошел с дороги, почти прижался носом к переднему стеклу машины и заглянул внутрь. Ничего не видно. И в лесу поблизости ничего не слышно, только бесконечный монотонный шум дождя. Вдруг на мокром стекле появились два круга света: они приближались с востока – машина шла в глубь острова. Не раздумывая, он шагнул на дорогу и встал так, чтобы его заметили. Оказалось, это возвращается журналистка. Она узнала его, резко затормозила – взвизгнули тормоза – и вышла из машины.

– Что ты здесь делаешь? – раздраженно спросила она. – Ты сказал, что тебе нужно на север?

– Машину рассматриваю, – улыбнулся он смущенно. – Это учителя.

Она взглянула на машину.

– Ну и что? Что-то случилось?

За березняком едва брезжил тихий слабый свет.

– Это хутор светится, – объяснил он. – Хозяйства там теперь нет: муж работает в городе, а жена здесь, одна. А на той стороне, за полем – вон, видите, – живет его бывшая ученица.

Юн пожал плечами.

–  Возможно, его нет ни там, ни там.

– Ты шпионишь за ним, что ли? Правильно я поняла?

– Ну-у. Он с моей сестрой роман крутит. Это я для нее делаю.

Журналистка засмеялась, но в глазах у нее был испуг, а не веселье.

Она тоже успела промокнуть до нитки, как и он. Потекла тушь с ресниц, жесткие волосы не лежали как модельная прическа, но прилипли ко лбу и смотрелись как стертая автомобильная покрышка.

– Тебя домой отвезти? – нетерпеливо спросила она. – Или хочешь здесь остаться?

– Ну.

– Тогда мигом в машину, пока нас не смыло.

Несколько сот метров по шоссе к югу – и они свернули на проселок, старый, разбитый колесами, кое-где подтопленный подземными ключами. Раньше он шел до соседнего острова, но оттуда всех давно выселили, и с прошлой зимы, когда во время шторма льдом снесло мост, дорога заканчивалась у большого хутора и домика на отшибе, где жили Юн с Элизабет.

Он вертел в руках ее фотоаппарат и делал вид, что не слышит, как она костерит погоду. Только сказал: «Дальше», когда она притормозила у большого хутора. Марит нехотя подчинилась.