Чинька-Чинька - [11]

— Мы не с собаками, а с собакой, и не в тайге, а на поляне.

— Зачем же вам на поляне сдалась собака?!

— Для охраны.

Голос его надломился на высокой ноте и снизился почти до нормальных тонов. Похоже, он понял, что его крик не действует.

— Собака может зверя какого-нибудь задрать!..

— Тигра, например… — не выдержал я.

Он заглянул в глаза, не издеваюсь ли я над ним, и, наткнувшись в них на абсолютную серьезность, продолжал:

— Тигра собаку сама сожрет. А вот ежели собака ваша за кабаном побежит?

— Не побежит, — уверил я, — это очень послушный пес. Вот видите, он на вас не нападает, хотя то, как вы разговариваете, ему не нравится.

Человек с карабином настороженно взглянул на Чиньку, будто только теперь по-настоящему понял, что тот способен кинуться на обидчика и защитить хозяина.

Чинька, словно понимая, о ком речь, стоял, вытянувшись в струнку, вздыбив шерсть на загривке и чуть пошевеливая черной пипкой носа. Ждал приказа.

Человек направил ствол на Чиньку, но вспомнил мои слова: «Эта собака денег стоит…» — демонстративно закинул ремень карабина на плечо, медленно развернулся и пошел своей дорогой, с явной неохотой оставляя нас в покое.

Обернувшись, я увидел приближающихся к нам школьников с бидончиками. Они подошли, поздоровались, а взрослый лобастый мальчуган поинтересовался:

— Чего это к вам наш Сенька прицепился? Не обращайте внимания, он ко всем пристает. А к карабину у него патронов нету…

Грибники

В последнем месяце лета временно позабыты купания, рыбалки, ночевки в палатке и веселые рассказы у костра звездной ночью. Наступает грибной сезон, когда коричневые, пузатенькие и плотные, будто резиновые, боровички вылезают из-под листьев по склонам сопок целыми семьями.

Всякие там цветастые сыроежки не в счет. Они красивы, спору нет, при умелом приготовлении даже вкусны, но нет гриба лучше белого.

У нас свои излюбленные места, которые мы знаем с детства. Если в прошлый сезон грибы были обильны в дубках, то в следующем там их наверняка не будет.

На этот раз мы решили отправиться на разведку к одной из своих ближайших кладовых. Надо было узнать, каков там нынче урожай. Собрали корзины, немного еды. Лида и Жейка уговорили поехать за грибами и Анну Моисеевну, которая очень боится на море «бугров», как она называет волны. Тополя у дома и дубки близлежащей сопки стояли прямехонько, как свечки, не колыхались, — значит, на море не было ветра. Это поддерживало ее решимость переправиться через залив. Корзины и походный рюкзак были сложены у калитки, как раз напротив Чинькиной будки. Чинька с нарастающим волнением наблюдал за сборами. Конечно же он давно сообразил, что мы отправляемся в поход. А так как Чиньке было абсолютно все равно, куда ехать, лишь бы ехать с нами, он волновался и временами тихонько поскуливал от нетерпения. В походы мы его не всегда брали, и это вселяло в него некоторую неуверенность, вдруг на сей раз ему не повезет?..

Четыре человека да вещи, а это уже тяжелый груз для лодки, и я решил на этот раз Чиньку оставить дома. Он нам совершенно не нужен. Я ему так прямо и сказал:

— Чинька, не виляй хвостом, мы все равно тебя не возьмем, потому что ты не грибник. Для тебя что гриб боровик, что пень — одинаково.

Чинька залаял на меня, будто хотел возразить или оправдаться. Он смотрел в глаза и гавкал. Хотел доказать, что он справится.

Мы с Жейкой, а за нами Анна Моисеевна, вышли за калитку. Чинька стонал и плакал. Он умолял взять его с собой, гавкал взахлеб и унижался, забыв про свое благородство, про свою гордость, и глаза его выражали только мольбу.

Жейка и Анна Моисеевна просили взять его, но я был непреклонен. Я сказал уже свое слово и был уверен, что менять решения — нехорошо. Это разлагает даже сплоченные коллективы. Пускай лучше говорят «тверд не в меру», чем «не в меру мягок»… Под Чинькин вой мы пошли к морю. Лида замешкалась на даче.

…Выйдя во двор, Лида была остановлена Чинькиным воплем. Он взлаивал в ту сторону, куда мы удалились, поворачивал голову к ней и жалобно подвывал, умоляя: «Возьми меня, возьми меня!..»

— Чинечка, тебя оставили… Ах они нехорошие!

Чинька, соглашаясь с ней, с глубокой обидой лаял нам вслед. Лида отцепила его. Чинька обрадованно подпрыгнул и выскочил за калитку. Минута — и он догнал нас. Сделал круг и вожаком зашагал впереди.

— Это еще что такое?! — удивился и осерчал я. — Чинька, ты сбежал?

Чинька опустил голову и хвост, чтобы сделаться незаметнее, но продолжал идти впереди как ни в чем не бывало.

— Твоя работа? — спросил я Лиду, догнавшую нас.

— Ты бы видел, как он просился!..

Лодка бежала по глади моря не очень резво, зарываясь в воду, как утюг. Впрочем, с «ветерком» проехаться не удалось бы и без Чиньки. Мотор был слабоват для четырех человек. Ехали без приключений. В пути Анна Моисеевна приговаривала:

— Слава богу, нет бугров!..

— Сплюнь! — смеясь, советовала ей Лида.

И Анна Моисеевна сплевывала за борт, как заправский мореход.

Через час с небольшим подошли к берегу. Двигались осторожно, чтобы не напороться на камни и не зацепить винтом за отмель. Длинная узкая полоска ровного берега встретила нас благодатной тишиной. Тут же круто вверх поднимались склоны сопок, такие обрывистые, что взбираться по ним легче, чем спускаться.