Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига - [8]
Во второй половине существования люди начинают бояться отрицательных эмоций. Испорченное настроение в мирной жизни может восприниматься не легче «боевой» раны. Инсульты и инфаркты — это ли не плата за игнорирование чувств? Гражданские отношения гораздо сложнее противодействия на войне. Великий Бальзак писал:
«Там, где противники мирятся, даже подравшись на шпагах, любящие расходятся безвозвратно из-за одного взгляда, из-за одного слова. В воспоминании о жизни сердца, ничем не омрачённой, кроется тайна разрывов, часто необъяснимых».
Знаешь, вот и переписал я последнюю строчку из рукописи. Так и не иначе у меня бывает: сначала мысль должна лечь на бумагу. Но я допустил некоторую промашку: не оставил задела для этого творческого дня. О чём это? Сейчас объясню…
Больше 40 лет назад, в минуту редкого отдыха, я включил запрещённую передачу «Голос Америки». Не думай, что слушать было здорово приятно. Как всегда стоял посторонний треск, грохот и даже шум пустых жестяных банок: советские «глушилки» трудились исправно. (Ты их и сегодня можешь увидеть на другой стороне, выйдя на берег Камы по Сибирской. Только теперь они работают в режиме радиостанций, заливая эфир пошлостью и глупостью). Содержание всегда было уловить не просто, а слушание музыки делалось едва возможным. Но в тот памятный день вдруг и треска было мало. А какой-то известнейший (там) американский писатель делился успехом своего творчества. Среди прочих важных факторов был назван и такой: заканчивая рабочий день, он старается и для следующего оставлять какой-то задел, чтобы с утра мысль потекла легко, и творчество было похоже на нанизывание новогодних игрушек на ёлку. «Хвойное дерево», то есть ствол, стержень будущего повествования он заготовлял с вечера.
Почему-то мне это не забылось. И стало едва ли не моим принципом, потому что я ещё ранее усвоил такой: экономия усилий. Так вот сегодня у меня нет задела, я ещё не решил, куда устремится наша беседа в дальнейшем. Но вполне возможно, она никуда и не потечёт, потому что через два часа нам с тобой надо быть у специалиста-логопеда: ведь мой любименький Мисюра так упорно не хочет говорить. Для него сегодня молчание — золото. Может, так и надо, чтобы и у тебя дольше работало преимущественно правое полушарие, главный генератор моего творчества?
Хочу спросить: «Не удивляешься ли ты, что твой дед Михаил, будучи врачом, так много времени уделяет изучению исторических аспектов российского общества, да ещё тратит время на такие пространные беседы? Почему не посвятит лишнее время профессиональной работе, чтобы денежек побольше было, — вон, строители и слесари пашут без выходных и отпусков?» Вопросы хорошие и своевременные; чтобы избежать непонимания, они нуждаются в ответах, тем более, я ещё не знаю, куда унесут меня волны памяти в берегах нашей беседы.
К сожалению, дружочек, ситуация в стране такова, что россияне запросто обходятся без психотерапии: водки в магазинах ещё хватает, да и жить им отведено теперь немного. Русские не идут к психотерапевту даже тогда, когда им предлагаешь бесплатную помощь и даёшь гарантию решения проблемы. Часто еле — еле выполняем план приёмов больных (да, и то не без ухищрений). А увеличением времени приёма достаточно денег не заработаешь. Тем более, у меня на службе дефицит свободных помещений. В других больницах предпочитают обходиться и вовсе без психотерапевта. О том, что может доктор моей специальности, я не буду сейчас распространяться. Скажу только, что эта способность психотерапевта творить чудеса есть бельмо на глазу медицины, которая давно плетётся в хвосте жизни. Поэтому я предпочитаю своё время и опыт вкладывать в тебя, а через несколько лет и в твою сестру. Но что включать в понятие профессионального труда? Мне кажется, не может быть жёстких рамок, когда речь идёт о доле врача. Любые знания могут пригодиться, когда приходится выводить человека из тяжёлой депрессии или, что теперь встречается всё чаще, панического расстройства. Здесь так называемые лекарства нередко бесполезны. Они ещё позволяют удерживать человека в постели под наблюдением врачей, но неспособны обеспечить надёжное функционирование в обществе и семье. Поэтому любые знания доктора, могут стать важнейшими для пациента. Это как бы обращение к побочному ресурсу. Недаром известный мастер решения изобретательских задач Эдуард де Боно назвал свою книгу «Боковое мышление». Нередко пациента, который уже обломал не один зуб, грызя гранит проблемы, но так и не нашёл ответа, приходится посылать в обход или учить «искать рядом», к примеру, человека, которому ещё хуже, и оказать ему поддержку, либо читать специально подобранную художественную или историческую литературу (прежде всего Фоменко и Носовского). Это работает, и самое важное — быстро. Так, помогая своей будущей жене в диссертационной работе, я рос сам. Может быть, именно так нас нашла любовь, самое ценное из наших семейных достижений.
Знаешь, когда-то свой профессиональный путь я начинал на кафедре биохимии медицинского института. Ах, как нелегко было совмещать занятия со студентами и самозабвенно заниматься собственными научными исследованиями. Правда, второго было больше. Именно то, чему я научился на кафедре, позволило сделать важные открытия (до сих пор не признанные, потому что они сильно мешают царящей акушерской глупости) на службе психотерапевтом женской консультации.
