Четыре жизни академика Берга - [13]

— Ну, а что же было плохого в этом учебном заведении?

— Что было плохого? — задумывается он. — Ну, у меня, например, практически не было денег. Мать могла давать мне лишь семьдесят пять копеек в месяц на карманные расходы. Конечно, там я был сыт, одет, обут, и, по существу, деньги мне были нужны только на трамвай. И все-таки, честно говоря, этого было мало. Другие ребята получали рубль или полтора. Это были крезы. Плитка шоколада тогда стоила пятнадцать копеек. Я мог на свои деньги купить пять плиток, а потом разгуливать пешком. Впрочем, я не мог объесться шоколадом, я забыл: ведь чистка пары перчаток стоила пятнадцать копеек. А надо было ходить в белых замшевых перчатках.

— Каждый день?

— Нет, конечно, но обязательно в воскресенье, когда нас отпускали домой и после зачетов во вторник и пятницу. Вот вам еще одна побочная положительная сторона еженедельных зачетов — у нас прибавлялось количество праздников, ведь сдача зачета — это всегда праздник. И мы шли в кино — опять двадцать — тридцать копеек, или в самом корпусе было кино или концерт, уже бесплатные. Ведь у нас был сводный матросский оркестр. А в любительском ученическом оркестре, в котором играл и я, кроме гардемарин, были и настоящие артисты, отбывавшие военную службу. Оркестр каждую среду играл у нас во время обеда на хорах в столовой, а в остальные дни мы репетировали.

НЕУЖТО БУКВОЕД!

В то время у Акселя уже не было времени скучать по дому, у него оказывалась занятой каждая минута. Всегда что-то интересное впереди: работа в модельной мастерской, или поход в музей или театр, или уроки музыки, или ждала своей очереди интересная книга на английском, французском, немецком или русском языках.

А в тумбочке лежала заветная тетрадка, куда по примеру отца Аксель заносил свои мысли, наблюдения, записывал привлекшие внимание высказывания или отрывки из книг, рисовал, чертил контуры кораблей, рождавшихся в его воображении. Эта тетрадка впитывала его сокровенные мечты, она отражает намечавшиеся очертания его характера, показывает, как зрела его личность.

Листаешь эту тетрадь, и первая мысль, которая возникает: ведь он не забыл того, о чем говорил ему дядя Шульц, всерьез занялся самовоспитанием, выработкой в себе воли и мужества. Воображение его зажглось героизмом водолазов, он твердо запомнил, что моряк должен быть волевым и мужественным. Тетрадь пестрит высказываниями великих людей о мужестве, о долге, о служении любимому делу, о самоотдаче. Нет, не игривые афоризмы о любви, коими пестрят записные книжки многих юношей, заполняют эту тетрадь. Целеустремленностью и пониманием своей жизни как долга перед обществом дышат записки юного гардемарина.

«Человек, который старается верно исполнять свой долг, воспитывает в себе принципы мужественного характера, достигает назначения, для которого создан».

Вот первая заповедь, которую записал для себя Аксель.

И далее: «Человек может обладать одним лишь трудолюбием, воздержанностью, честностью и, однако же, высоко стоять в рядах истинно достойных». «Никто не обязан быть великим или мудрым, но всякий обязан быть честным».

Еще дальше: «Без принципов человек похож на корабль без руля и компаса». «Человек только тогда имеет значение в мире, когда известно, что на него можно положиться».

И еще: «Настоящий характер не может быть образован без усилий. При этом требуются постоянное самонаблюдение, самоподчинение, самоотчетность. Могут быть временные падения, спотыкания и разные колебания. Нужно бороться с трудностями и побеждать их».

Странное ощущение испытываешь, сравнивая детские помыслы с достигнутым. Поверяя пятнадцать лет семьюдесятью пятью, молодость — старостью, сверяя направление, намеченное компасом юности, с тем, на которое вышел человек…

Берг записал в дневнике: «Детство показывает мужа как утро показывает день». Все афоризмы, занесенные мальчиком в свою тетрадь, афоризмы, обратившие на себя его внимание, как зеркало отражали его жажду научиться управлять собой.

Даже в старости он продолжает над этим работать, над его кроватью висит листок со словами Льва Толстого: «Мудрый человек всегда спокоен и весел». Это первое, что он видит, проснувшись, и последнее — засыпая. И наблюдающие его в работе и жизни знают, как старается он этому следовать, принимая важное решение, проводя трудное совещание.

Как нелегко соблюдать этот мудрый совет, когда сталкиваются характеры десятков людей с различным подходом к делу — самоотверженным и легкомысленным, поверхностным и корыстным. И хотя Берг признает только одно отношение к делу: работу с полной самоотдачей, решения без компромиссов, высказывания только напрямик, — он старается понять, примирить, переубедить людей, повернуть их усилия, знания и опыт на выполнение дела, нужного стране.

В тетрадях собраны чудесные афоризмы о труде. «Леность есть проклятие человека», «Труд движет вперед людей и народы». Потомственный дворянин с полной убежденностью пишет: «Обязанность трудиться лежит на всех классах и представителях общества».

Издать бы юношеские тетради Берга специально для молодежи. Ей, издерганной современным темпом жизни, так нужно вспомнить или заново понять, как важно человеку побыть наедине с собой, подумать о жизни, опыте других людей, осознать себя не только частью общества, но Малой Вселенной, творцом собственного духовного мира, непохожего ни на один другой, которого никогда не было и никогда не будет.