Четыре туберозы - [26]

Под железною кольчугой

На груди храню я ключ.

Там в скале затвор скрипучий

Весь оброс зелёным мхом.

День и ночь копьё над кручей

Высит сторож, старый гном.

Тёмно-лапчатые ели

Обступили узкий вход.

Словно жалобы свирели,

Нежный голос там поёт.

И когда, объят дремотой,

Сонный страж склонит копьё,

Долетает имя чьё-то,

Только, только не моё.

Будь, что будет! Мчитесь, миги!

Замолчи, моя печаль!

Пусть звучат в последнем сдвиге

Щит о щит и сталь о сталь.

ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ

Я летучий корсар. Я скиталец морей.

Видит в бурю мой призрачный взгляд.

Много встретилось мне на пути кораблей,

Ни один не вернулся назад.

Я не ведаю сна. Я не знаю утех.

Вижу небо да синюю гладь.

Я не знаю, за чей неотпущенный грех

Осуждён я лишь гибель вещать.

Кто на море рождён, кто любимец удач,

Только глянут — и дрогнут они,

Коль зажгутся на высях темнеющих мачт

Надо мной голубые огни.

Словно звон похорон, мой протяжный призыв

Прозвучит над холмами зыбей.

И домчит к берегам равнодушный прилив

Только щепы изломанных рей.

И, вскипая, волна будет бить о борта

Молчаливые трупы пловцов,

Но никто не расскажет из них никогда

Про подводный таинственный кров.

Я не помню о них. Мой корабль окрылён

И неведомой силой стремим.

Дни за днями идут, как тоскующий сон,

Ночь за ночью, как тающий дым.

День и ночь у руля. День и ночь у руля

Я стою, подневольный палач.

Только мне никогда не раздастся: «Земля!»

С высоты фосфорических мачт.

БОГАТЫРЬ [75]

Над водою бледною[76]

Спит лесная ширь.

Чащей заповедною

Едет богатырь.

Конь идёт над кручами,

Верный путь исчез.

Стенами дремучими

Подступает лес.

За горой на западе

Гаснет алый щит.

«Сколько чудищ, на поди,

Из лесу глядит.

Так и тянут лапищи,

Разевают пасть.

В их ли скверном капище

Смелому пропасть!

Как возьмусь за палицу,

Все вы — наутёк.

Кто сдержать похвалится

Богатырский скок?[77]

Нечисть!.. Эка невидаль!

Что мне чёрный хор?[78]»

И пронзает в гневе даль

Запылавший взор[79].

Где-то меж ракитами[80]

Ухает сова.

Мягко под копытами

Стелется трава.

Тёмною осокою[81]

Ветер шелестит,

За горой высокою

Гаснет алый щит.

КОНДОТЬЕР

Я кондотьер, беспечный и красивый,

Готов на всё, рублю всегда с плеча.

Есть в урне жребий хоть один счастливый? —

Его достану остриём меча.

Мне мил узор расцвеченных нарядов,

Их слишком пышный и тяжёлый блеск.

Люблю идти среди враждебных взглядов,

Чтоб плащ горел от шитых арабеск.

Я люб чужим и жёнам, и невестам,

Мне весело на козни их глядеть,

И вдруг потом как бы случайным жестом

Порвать хитро раскинутую сеть.

В кругу врагов мой облик прост и ясен.

Та простота — мой самый лучший щит,

Но задремли, удар мой не напрасен,

И враг у ног поверженным лежит[82].

Я всё прощу, легко поверю чуду,

Вчера язвившим дружеским устам,

Но ни одной обиды не забуду

И каждому сторицею воздам.

За всё плачу. С отеческой любовью

Судьба не даст мне всё, чем я богат,

Плачу за всё иль золотом, иль кровью

Друзьям втройне, врагам во много крат.

Я кондотьер. И мне бросают плату

И говорят: «Ты нанят, ты в плену!»

Но кто купил, не сетуй на расплату,

Я на тебя же шпагу поверну.

Смеюсь над всем… И сам Святейший Папа

Меня смутить анафемой не мог.

Но мне жалка больная птичья лапа

И придорожный сломанный цветок.

ОТШЕЛЬНИК

Глушь темноствольная сосен.

Тишь и янтарная мгла.

Цепью мелькающих вёсен

Жизнь прошумела, прошла.

В мире скитается Лихо,

Рыщет Лукавый без сна.

Странника на берег тихий

Скоро домчала волна.

Годы идут. И поныне

В мир запечатана дверь.

Любы Царице-Пустыне

Равно и схимник, и зверь.

Злоба растает, смирится

В радости розовых зорь.

Белка по келье резвится,

Бродит заботливый хорь.

Утро придёт. Над откосом

Стану я, руки воздев.

С хором лесным стоголосым

Древний сольётся напев.

Сосны — народ преклоненный,

Небо — лазоревый храм.

Солнце — светильник нетленный[83],

Пар над рекой — фимиам.

Вечер… И с радостью новой

Мерю я пройденный путь.

Знаю, в колоде дубовой

Время навеки уснуть.

Глушь темноствольная сосен.

Жёлтая каплет смола.

Только бы Вечная Осень,

Смерть, не забыла, пришла.

ПОСЛЕДНИЙ [84]

Медлит день в осенних панорамах…

Алой дрожью окна огневеют.

Смотрят деды в потускнелых рамах,

Что-то видят, знают и жалеют.

Я иду по длинной галерее.

Розовеют, теплятся колонны.

Сердце бьёт то тише, то скорее.

Звук шагов рождает отклик сонный.

Я один, один, как сокол в клетке.

Бой часов замедлен и негромок…

Между вами, сумрачные предки,

Я брожу, последний ваш потомок.

Вашим гневом рушились престолы,

Вашей волей открывались страны.

Где прошёл ваш путь, стонали долы

И следы кровавились, как раны.

Весь тот пыл, упорство и отвагу,

Весь тот блеск величий и хотений,

Словно поле грозовую влагу,

Принял я от прошлых поколений.

Но погас в бессилье и в изменах

Гордый сон былых великолепий.

Я лишь призрак в этих древних стенах,

Я лишь тень в полузабытом склепе.

Тает день в осенних панорамах…

Алой дрожью окна огневеют.

Смотрят деды в потускнелых рамах,

Что-то видят, знают и жалеют.

ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕК

Кометы знак, как кольца змея,

Венчает небо. Так. Пора.

Лежу, недвижный, цепенея,

У охладевшего костра.

Великий день неслышно прожит.

Сомкнулось вечное кольцо.

Последних мигов не встревожит

Ничьё склонённое лицо.

Кругом взметнулись пики башен

И глыбы каменных громад.

В алмазах лунных изукрашен

Воздушных арок зыбкий ряд.

Суровый храм, как череп белый,