Четыре туберозы - [21]

Влиянье тягостного сна,

И тщетно будет вдоль ограды

Бродить безмолвный Сатана.

СТРАННИК

Щит иссечен. Шлем изогнут,

В ранах грудь бойца.

Иль мечты мои не дрогнут

Радостью конца?..

Волей сдвинуты границы,

Тайна добыта.

Чуть блестят, полуоткрыты,

Медные врата.

Шаг уверен. Взор спокоен.

Мне ли ждать у врат?

Кто свершил свой путь, как воин,

Не пойдёт назад.

Так прими, о край печали,

Странника приход.

Тусклы — светы. Блёклы — дали.

Бледен небосвод…

Шаг ещё… Я знаю, где ты,

Сладостный ночлег.

Далеко простёрся Леты

Заповедный брег.

Помню я, под говор елей,

В детстве снился мне

Бледный пурпур асфоделей

В грустной тишине.

Сбылась сказка старых былей,

Сбылся давний сон.

Тихим блеском нежных крылий

Воздух напоён.

Тёмный лес молчанью внемлет,

Тайну затая.

Меж полей беззвучно дремлет

Сонная струя.

Там паду с победным смехом

На поблёкший мох,

И провеет тихим эхом

Мой последний вздох.

УЗНИК

Лидии Рындиной

Крепка железная решётка

В моём окованном окне,

И прутьев сеть чернеет чётко

В узорах лунных на стене.

Стою печальный и суровый,

Замкнут навек средь тяжких плит,

Но некий трепет жизни новой

Везде таинственно разлит.

Там, за окном, цветут сирени,

И дышит сонная трава,

И ветер, влажный и весенний,

Едва колышет дерева.

Но, чу! Шаги! Звучат ступени,

И, слабо своды озаря,

В углах колеблет ночи тени

Мгновенный отблеск фонаря.

А, это ты, мой враг надменный,

Мой ненавистный властелин.

Нас было двое во вселенной,

И вот — я пал, и ты — один.

Что вижу? Руки простираешь?

Во прах склонился головой?

Ты разделить мне предлагаешь

Венец и скипетр мировой.

Но мне презрен твой дар случайный.

Не надо царского меча.

Кто ведал счастье Высшей Тайны,

Не будет братом палача.

И в дни томительной тревоги,

Когда немолчен зов минут,

В твои продажные чертоги

Мои мечты не притекут.

Ушёл… И дверь гремит в затворах,

И я один меж прежних дум.

Стихает в дальних коридорах

Шагов чуть слышных смутный шум.

А за окном цветут сирени,

И дышит сонная трава,

И ветер, влажный и весенний,

Едва колышет дерева.

АРГОНАВТЫ

Мертвы и холодны равнины морские,

И небо завешено бледным туманом,

И ночи, и дни вековая стихия

Стремит корабли к заколдованным странам.

Раскинут широко простор изумрудный.

Шумит за кормой жемчуговая пена,

И веяньем влажным нас ветер попутный

Уносит всё дальше от старого плена.

Не страшны нам бури и отдых неведом.

Нам любо лететь над бездонной пустыней.

Чертят корабли неизведанным следом

Свободные шири безбрежности синей.

Отважным награда — руно золотое.

Над теми, кто ищет, не властна измена.

Неси нас к победе, о море святое!

Шуми за кормой, жемчуговая пена!

РУБИКОН

Ночь тиха. Глядят на землю

Звёзды ясной чередой.

Я пустыне молча внемлю…

Шелест трав и шум лесной…

Лунный луч струисто блещет

Чёткой сталью копия.

Под копытом тихо плещет

Говорливая струя.

И внезапною тоскою

Дух тревожный омрачён.

Что таится за тобою,

Молчаливый Рубикон?

Или стан мой плащ пурпурный,

Царский пурпур обоймёт,

Или холм с недавней урной

Мирт печальный обовьёт.

Слышу вздохи. Слышу стоны,

Зовы вещие могил.

И над брегом Рубикона

Веют крылья тайных сил.

Поздно! Поздно! Жребий — кинут.

Рок гудит над головой.

И вскипел поток, раздвинут

Коней грудью боевой.

ОСТРОВ ЗАБВЕНЬЯ

Елене В. Барятинской

Есть остров на море далёком,

Покоем забвенья объят.

Там виден во сне одиноком

Могил беломраморных ряд.

Там люди и звери безмолвны,

Не стонет там ветер ночной.

Катя полумёртвые волны,

Молчит и не бьётся прибой.

И звонкими песнями птицы

Не будят зелёных полей,

И, молча, теней вереницы

Уходят в безмерность аллей.

И тот, кто на остров прибудет

И ступит на берег немой,

Себя навсегда позабудет

И внидет в последний покой.

И станет, без дум и без горя,

Влеком неизбежным концом,

У берега сонного моря

Сидеть с неподвижным лицом.

Есть остров на море далёком,

Покоем забвенья объят.

Там виден во сне одиноком

Могил беломраморных ряд.

1904. Осень

РАСПЛАТА

Моему врагу

Пьяной дрёмою степной

Веет в воздухе ночном.

Сонный тополь под луной

Весь струится серебром.

Погоди, мой милый друг!

Дышит влажная листва.

Обведён волшебный круг,

Мерно падают слова.

Мчусь я вихрем в вышине.

Не спасёт твой тихий дом!

Свищет ветер в уши мне,

Рассекаемый плащом.

Вот достиг, влетел, прильнул.

Пляшет в сердце алый хмель.

Хрип молчанье всколыхнул,

Смята мирная постель.

Смерти дрожь в людских чертах

Я читать давно привык.

Кровь и пена на губах,

Синий высунут язык…

Вот застыл. В зрачках — испуг.

Будет там он навсегда.

Спи спокойно, милый друг!

Спи до страшного суда.

СОН ВИТЯЗЯ

Елене И. Батуевой

Ярко рдеют угли кровью,

Сумрак льётся из окон,

К золотому изголовью

Меч заветный прислонён.

И над ложем наклонённый,

Сон могучего храня,

Тихо веет стяг червлёный

В красных отблесках огня.

И герой в тревожной дрёме

Разметался тяжело,

И нахмурилось в истоме

Богатырское чело.

Тёмный сон зловеще дышит

Над победной головой,

Грёзы чёрные колышет

Тканью сумрачно-живой.

Видит… Рьяно мчатся кони

С диким ржаньем вдоль полей,

Тяжкий меч звенит о брони,

Бранный клич гремит грозней…

Видит… Мёртвая равнина…

Кто там спит, копьём сражён?..

Взор застывший исполина

Прямо в небо устремлён.

В чьём окне не гаснут свечи?..

Плачет бледная краса,

И на мраморные плечи

Пала чёрная коса.

Тихо рдеют угли кровью.

Рвётся сумрак из окон.

К золотому изголовью

Меч заветный прислонён.

Декабрь 1904