Четыре туберозы - [20]

Предо мной многошумное море,

Пустынное море.

Над белыми гребнями волн скользят альбатросы.

О моём неумирающем горе

Волны поют.

Белая пена ласкает мои бледные ноги.

В этот час

В тысячный раз

Я вспоминаю о милом былом, что взяли жестокие боги.

Помню я летнюю ночь… Сладкий запах цветов…

Шёпот немолчных струй из медной пасти тритона,

В лунном свете горит серебром бассейна зеркальное лоно,

И тиховейна,

Над мраморной чашей бассейна

Шепчет листва.

«Милый! Люби же! Люби!» И тела опьянённые,

Восторгом и болью сплетённые,

Росой окроплённые,

Объемлет трава.

Волны народа — как волны морские.

Живая стихия

Всё кругом залила стоцветным потоком.

Высоко над ней,

На золотой колеснице, правя четвёркой белых коней,

В лавровом венке, взирая спокойным оком,

Стою, вознесён над всеми, властитель.

Я — победитель.

Гудит земля. То железный шаг легионов.

Люди жаждут законов,

Я дам им закон,

Непреложный, подобный граниту.

В его защиту

Сто тысяч мечей сверкнут из ножон.

Волны приходят одна за другой. Стелется белая пена,

Пенные руны слагает у ног. Смысл их: «измена».

Жалобен крик гальционы над тёмными водными нивами.

Золотыми отливами

Гаснут вдали уходящие блески заката.

Сердце печалью объято.

Нечего ждать мне, жалкому страннику,

Изгнаннику.

ПЕСНЯ О МЁРТВОМ КОРОЛЕ

Удары дружные вёсел

Бороздят морские поля.

На север дальний уносим

Горестный прах короля.

Лежит он в шлеме крылатом.

Над пучиной меркнет заря.

В его серебряных латах

Дробится блеск янтаря.

И тихо вздыхают струны,

И вторит ветра напев,

Он умер, мощный и юный,

Свой путь свершить не успев.

Он пал не в битве кровавой,

Не в бою обрёл он покой.

Он выпил кубок с отравой,

Поднесённый любимой рукой.

Скрипя, сгибаются мачты,

Вечереют морские поля.

О, девы, юноши, плачьте

Над телом немым короля!

            За туманами холодными,

            За хребтами льдяных плит,

            Мы найдём скалу бесплодную,

            Где лишь волны да гранит.

            Там покой Владыки мёртвого

            Не встревожит чуждый взор.

            Только плещут волны гордые,

            Моря царственный простор.

            Пусть он спит на ложе каменном,

            Крепко очи затвори.

            И на латах красным пламенем

            Стынет вечная заря.

ПОБЕДИТЕЛЬ

Владимиру Линденбауму

Строй ступеней весь измерен,

Долгим зовом стонет медь.

Я пришёл, обету верен, —

Победить и умереть.

Чёрной грудью злобно дышит

Неба траурный покров.

Там, внизу, — прибой колышет

Гребни пенные валов.

Опущу спокойно вежды,

Руки бледные простру.

Буря рвёт мои одежды,

Плащ мой бьётся на ветру.

Змеи туч ползут над башней.

Вольно дышится груди.

Всё, чем жил, — как сон вчерашний,

Всё осталось позади.

Чёрной птицей, чёрной птицей

Что-то сумрак прочертит.

Дрогнув, месяц бледнолицый

Мёртвый взор свой отвратит.

Только волны в час последний,

Разбиваясь о скалу,

Возгласят ещё победней

Дерзновенному хвалу.

Строй ступеней мной измерен,

Вещим звоном стонет медь,

Я пришёл, обету верен,

Победить и умереть.

ПОСЛЕДНИЙ СУД

Единственному другу

Там, где берег дик и грозен,

Лишь пробьёт знакомый час,

Меж стволами чёрных сосен

Заблестит кровавый глаз.

Далеко кругом застонет,

Зашумит дремучий бор.

Сумрак мертвенный разгонит

Ярким пламенем костёр.

Я приду к нему, усталый,

Скован властью темноты.

Ляжет отблеск ярко-алый

На недвижные черты.

Станет ясна мне впервые

Счастья тайная игра.

Пляшут струи огневые

В дымных отсветах костра.

Обовьют ночные тени

Пёстро-огненный узор,

Я прочту в неверной смене

Мой последний приговор.

Лишь под серою золою

Змеи красные уснут,

Я недрогнувшей рукою

Совершу мой правый суд.

Нежным блеском перламутра

Вновь зардеют небеса,

И заглянет тихо Утро

В остеклевшие глаза.

ДВА МИРА

«Для Господа тысяча лет, яко день един».

За море солнце садилось.

Море безмолвьем объято.

Тихая даль золотилась

Рдяной печалью заката.

Ангелов белые крылья…

В сводах небесного храма

Вьётся серебряной пылью

С моря туман фимиама.

Берегом шёл я песчаным.

Что-то в душе нарастало.

Старое вечно-желанным

Вновь предо мной восставало.

Прорвана мира граница!..

Плещутся волны эфира.

Мчусь я, как мощная птица,

К берегу дальнего мира.

Вот я средь плена людского,

Идут так медленно годы,

Тлеет под пеплом земного

Отблеск забытой свободы.

Долго я жил… Но нежданно

Что-то в душе задрожало.

Старое вечно-желанно

Вновь предо мною восстало.

Миг дерзновенный усилья!..

Плещутся волны эфира.

Мчат меня лёгкие крылья

К берегу прежнего мира.

Снова там солнце садилось.

Море раздумьем объято.

Ясная даль золотилась

Рдяной печалью заката.

КУБОК

Владимиру Рубинштейну

Когда я выпью кубок пенный

И в нём увижу глубину,

Возьму свой посох неизменный

И брошу прежнюю страну.

Пойду звериными тропами,

В тени раскинутых дерёв,

Пойду упорными стопами

На звуки дальних голосов.

Кругом шуршат седые травы,

И смутен зыбкий шум лесной…

Но вот вдали заблещут главы

Червонно-яркой полосой.

И разом длительные годы

Померкнут в памяти, как сон.

Войду под сумрачные своды,

Где веет сонностью времён.

И, опустившись на колени,

Паду, усталый пилигрим,

На полустёртые ступени,

Последним пламенем томим.

И всё, что цепкой пеленою

Давно окутало меня,

Растает бледною волною,

Как тает воск в струях огня.

И, внемля медленное пенье

И звон серебряный кадил,

Я буду вырван в то мгновенье

Из власти отошедших сил.

Разгонят красные лампады