Четыре Ступени - [25]

Они сидели долго, накачиваясь мартини и закусывая не слишком аппетитными, зато страшно дорогими бутербродами. Кофе давно остыл. К нему не притронулись. О делах Светланы не говорили, обсуждали мальковские. Наталья выходила замуж. За немца. Уезжала с ним в Германию, где у будущего мужа имелся свой собственный вполне доходный бизнес. В институте Малькова появилась зачистить “хвосты” и добиться досрочной сдачи “госов”. Дело казалось невероятно трудным, почти невыполнимым. Но с мальковской пробивной энергией, с мальковской напористостью можно и горы своротить.

- Куда ты торопишься, Натка? Учиться осталось совсем ничего. Окончила бы институт спокойно. А уж потом езжай себе куда вздумается. Что, твой Ганс или Фриц, или Иоганн, кто он там, подождать не может? Как его, кстати, зовут?

- Аксель. Аксель Мюллер. Только не смейся, - Наталья предупреждающе-строго взглянула на Светлану. Вовремя взглянула. Та действительно хотела вслух вспомнить какой-нибудь глупый анекдот про Штирлица или о прыжке в фигурном катании. Успела сдержаться.

- Значит, теперь ты будешь фрау Мюллер. И когда?

- На следующей неделе. Извини, в свидетельницы не зову. Не могу.

- На следующей неделе, - Светлана притворилась задумчивой, дабы не показать обиду. - Уж больно твой Мюллер торопится.

- Это не он торопится. Это я его тороплю. Хочу побыстрее уехать.

- Хочешь уехать? - Светлана растерялась. - Зачем? Почему?

Мысль о том, что Малькова уедет из страны навсегда, бросит её, Светлану, одну, без возможности пусть изредка прибегать к дружеской поддержке, была непереносимой.

- Ты посмотри, что в стране творится! - Наталья сделала изрядный глоток мартини. - Мне пацаны с истфака популярно объяснили. ППНК - период первоначального накопления капитала. Передел собственности, если проще и применительно к нашей стране. Какие-то крыши, наезды, братки с утюгами, стрелки, разборки. Там стреляют, там взрывают, там ларьки громят. Новые русские эти с беэмвухами, с цепями в кулак толщиной на шее. Мы для них и не люди вовсе. Это что, жизнь? А цены? А работа? Куда после института идти? На рынок, торговать? Или в челноки податься, чтоб себе нормальный уровень обеспечить? Или на панель? Так я там уже побывала. Спасибо, больше не хочется.

- Как? Как побывала? - потрясённо замерла Светлана. - Когда?

- Так и побывала, - Наталья вылила в себя остатки мартини и сделала бармену жест “повтори”. - Осенью. В конце сентября и октябре, когда с Дроном полаялась. Назло ему туда пошла. Показалось, что терять уже нечего, так хоть деньги заработаю. На счастье, через три недели меня Аксель снял. И началась у меня, Ветка корявая, совсем другая жизнь.

Подошёл бармен. Принёс ещё два бокала с мартини и бутылку минералки. Малькова замолчала. Ждала, пока бармен отойдёт. Потом продолжила:

- Опыт у меня куцый, с гулькин нос. Но и его за глаза хватило. Так куда же нам, девочкам, подаваться прикажешь? Ой, только не говори мне про совместные предприятия. Я уже и там поболталась. Обстановку представляю. Нет, пока этот грёбанный ППНК не закончится, в нашей стране делать нечего. Минувшей осенью, когда Белый дом штурмовали, я на Тверской ошивалась. Ты когда-нибудь видела остервеневших бабок с автоматами? Нет? Я до сих пор забыть не могу. В этот раз до гражданской войны не скатились. А в следующий? Через полгода, через год?

Светлана, пришибленная мальковскими новостями, помолчала задумчиво. Ответила, вдохновлённая неожиданно всплывшими в памяти обрывками из курса школьного обществознания:

- Натка, этот ППНК может длиться очень долго. Знаешь, сколько он в Англии длился? А в Америке?

- Да мне плевать, - непримиримо отозвалась Малькова. - Я жить хочу. Понимаешь? Хочу нормально жить. Без всего этого дерьма. Чтоб никаких братков, перестрелок. Чтоб чисто вокруг было, ухожено. Дорогие вещи хочу покупать. Собственный дом хочу иметь. И знать, что никто его у меня не отнимет: ни бандиты, ни государство. У нас ведь жить надо сегодняшним днём, неизвестно каким завтрашний окажется. Скинут завтра коммунисты Ельцина, поставят демократов к стенке и что? Опять переворот? Или того хуже, гражданская война? Нет, Ветка, не переубедишь.

Возразить Светлане было нечего. Она никогда не пыталась заглянуть в завтрашний день, никогда не интересовалась политикой, социалкой. Жила, словно в очерченном круге, за который не проникала жизнь других. И думала, что Малькова такая же. Умом сейчас Светлана понимала: частично Наталья права. Но до конца согласиться с ней не могла. Она же умудрялась как-то жить, не пересекаясь с братками в малиновых пиджаках, не попадая в разборки. Никто не наезжал на неё, на её родителей и знакомых. Телевизор смотрела, газеты читала, соседи иной раз кое-что при ней обсуждали. Только всё это шло в стороне от Светланы. Разве мама периодически, возвращаясь с недавно появившегося в их районе оптового продуктового рынка, сообщала трагическим голосом, на какую немыслимую сумму подорожала бутылка постного масла или килограмм риса. Разве вот материальное положение её семьи постепенно ухудшалось. Да ведь не хлебом единым… Денег на приличную жизнь не хватало - это правда. Но не будет же бедственная ситуация продолжаться вечно? Сейчас плохо жилось большинству, тем, кто не хотел рвать, хапать, давить окружающих. И потом, что называть приличной жизнью? У каждого своё представление.