Четыре года - [3]

Да, но ближе к моим шлепанцам или к маршалу К.Е.Ворошилову. Без него нам не добраться до моих шлепанцев.

Не думаю, что ему были известны антисоветские разговорчики киевских консерваторийцев. Но кто-то из маршальского окружения намекнул, что в Киеве ужасные разрушения и не мешало бы что-нибудь из репараций, полученных у Австрии, подбросить разграбленной Украине. Вероятно, Климент Ефремович не забывал, что он родом из краев, находящихся на территории Украины.

Когда инициативный, исполнительный и умелый полковник, очистив Берлин, приехал в Вену, ему пришлось пережить несколько неприятных минут, часов и дней по поводу одного весьма деликатного мероприятия. В Берлине полковник был суверенным музыкальным начальником. Но в музыкальной Вене, на его беду, музыкой занялся маршал. А в табеле о рангах, как известно, маршал несколько выше полковника.

Так вот, о деликатном мероприятии. Старинный орган собора святого Стефана был предметом вожделения полковника дома грамзаписей. Он еще не очень ясно представлял себе, где в Москве найдется место для гигантского органа. Но он ясно представлял себе, что орган необходимо репарировать.

Климент Ефремович, как выяснилось, вообще не знал, что такое – орган. Он даже несколько пришел в замешательство, впервые не услышав, а увидев это слово без ударения. Он даже удивился интеллигентности своих подчиненных, которые не употребили привычный вариант из трех букв, или, в лучшем случае, какой-нибудь замысловатый медицинский термин, а дипломатично и коротко написали "орган". Правда, есть у нас и карательные органы, но это уже другая музыка.

Главное – существует штука, подлежащая репарации, а лапу на нее наложил не московский министр, даже не какой-нибудь паршивенький генерал из министерства танковой промышленности, а всего лишь полковник из министерства культуры. Маршал обрадовался, что может подарить эту штуку своим землякам, чем не должен навлечь на себя гнев Хозяина, и без того не жалующего маршала. Не знаю, как предполагал Климент Ефремович устроить орган собора святого Стефана в Киеве.

Полковник действительно был личностью незаурядной, если сумел пробиться на прием к маршалу. Стоя по стойке смирно (маршал с неудовольствием обратил внимание на отсутствие строевой выправки), он пытался убедить товарища Ворошилова в том, что даже в Москве нет помещения для такого огромного органа. Но аргумент оказался контраргументом: если в Москве нет помещения, значит отправим в Киев.

Так предварительно была решена судьба органа собора святого Стефана. Затем началось техническое воплощение предварительного решения.

Стоит ли утомлять вас подробностями, неизбежными, когда речь идет о техническом воплощении? Тем более, что уже упоминалось о слезах при расставании с предпоследней челестой в берлинском радиоцентре. И все-таки -как горько плакали в Вене. Плакали музыканты. Плакали любители органной музыки. Плакали добрые католики. Плакал старый органный мастер, и редкие слезы падали на еловые дощечки воздуховода. Каждую дощечку он помечал мелом – верх, низ, правая сторона, левая сторона. Чтобы, не дай Бог, не перепутали при монтаже. Чтобы не изменился проверенный столетиями поток воздуха – основа божественного звучания органа. Каждая трубка – от самой маленькой до огромных труб басового регистра – бережно укутывалась в новое шинельное сукно и с тысячами предосторожностей укладывалась в специально изготовленные ящики. Мануалы и педали упаковывались с такой тщательностью, которой не удостаивался севрский фарфор.

Венцы отрывали от своего кровоточащего сердца орган собора святого Стефана, но они не могли допустить мысли, что после монтажа изменится звучание волшебного инструмента, столько столетий служившего Богу и просветлявшего человеческие души.

С особой предосторожностью мастера упаковали шестьдесят пар мехов из старинной телячьей кожи. Меха органа – легкие музыканта! Не простудить их. Не сжать больше меры. Не деформировать.

Венцы отдавали Киеву орган собора святого Стефана. Репарация. Жалкая компенсация за то, чему еще нет названия. Бабьий яр. Австрия прочно приложила к этому свою руку. Что уж там уничтоженные дома и заводы, стертые с лица земли архитектурные ценности, разграбленные галереи. Разве идет это в сравнение с безвинными жертвами Бабьего яра?

Правда, венцы не знали, что уничтоженные в Бабьем яру нужны сейчас Киеву не больше, чем Вене маршал К.Е.Ворошилов. Чувство вины и боязнь наказания в какой-то мере помогли венцам пережить печальные минуты, когда тяжело груженные "студебеккеры", как траурный кортеж, медленно отошли от древних стен собора святого Стефана.

Однажды в мартовское ненастье на военных "студебеккерах" в захламленный двор у Сенного базара привезли множество ящиков разной величины – от обычных полутораметровых до просто огромных. Солдаты свалили их в грязный талый снег и укатили. Никого из студентов не заинтересовало, что могут вмещать эти странные ящики. Но мы-то уже знаем, что в ящиках был орган собора святого Стефана.

А на Крещатике потихоньку строилась консерватория. Со двора у Сенного базара туда время от времени доставляли бухты чудом приобретенного кабеля, или швеллеры, подкинутые влиятельным отцом консерваторийки, или почти сгнившую под снегом столярку, тоже неисповедимыми путями попавшую сюда. А ящики с органом за ненадобностью продолжали оставаться безвестными и безмолвными, то прогибаясь от тяжести наваливаемых на них строительных богатств, то вновь обнажаясь, чтобы стать доступными дождям, снегам и солнцу.