Четыре Блондинки - [42]

Душа Винни в смятении

Мир устроен несправедливо. (Или, может, дело не в мире, а в ней самой? Может, она ведет себя как глупая школьница? Впрочем, Винни знает: это не так. Она не глупа. Иногда ей в голову приходит мысль, что следовало бы придумать тест на глупость, пока ребенок находится в утробе матери, а выявленных тупиц просто абортировать. Она понимает, что против такой идеи тут же последуют контраргументы вроде: «А кто будет определять, кто есть тупица?» И на это у Винни есть ответ. Она сама. Она с радостью возьмет на себя эту роль.)

Потом Винни заходит на сайты других писателей, с которыми она и Джеймс знакомы, – тех, что опубликовали книги за последний год. Она проверяет рейтинги продаж. Если рейтинг оказывается совсем низким и количество проданных экземпляров не впечатляет, тут уж Винни ничего не в состоянии с собой поделать. Она испытывает радость.

Пора этому положить конец. Однако она не может. Ведь это – исследование. Что будет, если Джеймс напишет книгу? Винни хочет подготовиться к такому повороту событий. Ей нужно выработать иммунитет против неизбежных отрицательных отзывов читателей. Она понимает, что их нельзя воспринимать как личные оскорбления, но для нее они будут именно таковыми. Она все принимает слишком близко к сердцу. Особенно самое себя.

А может, это и к лучшему, если Джеймс вообще не напишет никакой книги. (Вероятно, им давно стоило перебраться в Вермонт и поступить на работу в маленькую местную газету. И через пару месяцев для них это было бы все равно что умереть – все, кого они знали, о них позабыли бы, а Винни к подобному шагу не готова. Еще не готова.)

Звонит телефон. Винни поднимает трубку:

– Слушаю.

– Это я, – звучит голос Джеймса.

– Привет, – отвечает Винни. И тут она вдруг вспоминает, что ей еще надо массу всего переделать. Иными словами – работать.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Джеймс.

– Я в цейтноте. Нужно переделать казиллион разных дел.

«Вечно трещит о своем казиллионе, а по мне, так лучше б заткнулась, – думает Джеймс и тут же задается вопросом: – Почему ты мне не уделяешь внимания? Почему ничего не сделаешь, чтобы мне стало легче на душе? Почему вечно только „я“ да „я“?» Но вслух он говорит:

– Сегодня утром мне позвонили. От Клея. Скоро сюда приедет Таннер.

– Да неужели? – Винни еще и сама не понимает, как реагировать на эту новость.

– Он будет на премьере своего фильма. В четверг.

– Угу, – говорит Винни. Впервые за все последние дни она твердо знает: Джеймс думает о том же, что и она. – Очередной…

– Ага. Сплошная пальба и разбрызганные мозги, большой бюджет – очередной шедевр «Парамаунт пикчерз».

– Полагаю, нам придется пойти. – Винни издает протяжный вздох.

– Тебе там быть не обязательно, – отвечает Джеймс. – Но мне придется.

– Если ты пойдешь, то и я пойду, – говорит Винни.

– Отлично, – произносит Джеймс упавшим голосом.

– Ты что, не хочешь, чтобы я туда пошла? – спрашивает Винни с угрозой.

(«Почему она сразу же начинает говорить угрожающим тоном? – думает Джеймс. – Даже осы, и те, прежде чем ужалить, позволяют какое-то время их погонять».)

– Я очень хочу, чтобы ты туда пошла, – говорит он. – Но ты ведь терпеть не можешь такие мероприятия.

– Вовсе нет.

– Нет, именно так.

– Я их отнюдь не ненавижу. Просто нахожу скучными. Ты же знаешь, как я отношусь к тем, кто преклоняется перед знаменитостями.

– Таннер хочет, чтобы я там был, – заявляет Джеймс.

– Не сомневаюсь, он хочет видеть нас обоих. Но это вовсе не означает, что мы должны исполнять любые его желания.

– Он появляется в городе всего два раза в год, – продолжает Джеймс. – Я хочу там быть.

(«И не сомневаюсь, – думает Винни. – Чтобы кадрить там безмозглых блондинок».)

– Отлично, – говорит Винни. И кладет трубку телефона.

Теперь всю неделю ей придется «беспокоиться» (именно «беспокоиться» а не «переживать») из-за Джеймса. Особенно из-за того, что он будет делать (как станет себя вести), пока Таннер находится в городе. Она начнет часами раздумывать о поведении Джеймса (а ведь это время она могла бы посвятить куда более важным делам, например, обдумыванию творческих замыслов). Теперь же ей придется ломать голову над различными вариантами «а что, если?». Например: если Джеймс будет шляться всю ночь напролет с Таннером (такое уже случалось), она с ним разведется. Или: если Джеймс вздумает волочиться (униженно и жалко) за какой-нибудь актрисой из фильма Таннера, Винни выставит его за дверь. И еще вариант: если Джеймс напьется и наблюет из окна такси (в очередной раз), она выбросит в окно всю его одежду. (Джеймсу невдомек, что он ходит по тонкому льду. Очень тонкому льду.)

Штрафные очки Джеймса стремительно нарастают: Винни знает его уже десять лет и до сих пор ему не доверяет. Он так и не научился вести себя как надо. На него нельзя положиться (даже когда речь идет о выборе продуктов в супермаркете). Он ведет себя как ребенок (большой, взрослый ребенок). Он все более явственно проявляет свое ничтожество. (И к тому же не платит по счетам.)

Вполне возможно (или даже наверняка) ей станет легче жить без него: забот будет меньше.

Винни щелкает клавишей компьютера и открывает свой почтовый ящик.