Четвертый протокол - [73]

Весной 1983 года, когда Карпов получил звание генерал-майора и был назначен главой управления, контролирующего Марэ, он дал южноафриканцу команду просить о назначении в Лондон в качестве своего последнего места службы. В 1984 году разрешение было получено. Карпов прилетел в Париж, соблюдая глубокую конспирацию, чтобы лично проинструктировать Марэ, которому предстояло работать с Джорджем Беренсоном, и попытаться завербовать его от имени спецслужбы ЮАР.

В феврале 1985 года после смерти Кирпиченко Карпов занял свой нынешний пост, а месяц спустя, в марте, Марэ прислал сообщение, что Беренсон «попался на крючок». В том же месяце в центр поступила первая партия материала от Беренсона, это был материал высшей пробы. С того времени Карпов лично руководил операцией «Марэ-Беренсон». За два года он дважды встречался с Марэ в Европе, подбадривая и воодушевляя его. В тот вечерний час курьер привез последнюю часть материала Беренсона, отправленную Марэ через резидентуру КГБ в Копенгагене.

Время, проведенное в Лондоне с 1978 по 1981 год, принесло и другую удачу. Кроме Прайма и Беренсона, числившимися под кодовыми именами соответственно как Найтсбридж и Хемпстед, появился Челси…

Он уважал Челси настолько, насколько презирал Беренсона и Прайма. В отличие от этих двоих Челси был не агентом, а другом, и занимал довольно высокое положение у себя в стране, как и Карпов, был прагматиком, человеком реальности. Карпов всегда удивлялся западным журналистам, которые считают, что разведчики живут в каком-то фантастическом мире. Для него такими мечтателями всегда были политики, живущие мифами, рожденными собственной же пропагандой.

Офицеры разведки, полагал он, могут ходить по темным улицам, лгать и обманывать, чтобы выполнить свою миссию, но как только они забредают в царство фантазии, что нередко случалось с агентами ЦРУ, они обязательно попадают в переделку.

Челси дважды намекал ему, что, если СССР не изменит свой курс, может случиться ужасная заварушка. Дважды он был прав. Карпов, умевший предупреждать своих людей о предстоящей опасности, пользовался у них большим доверием. Его прогнозы всегда подтверждались.

Он остановился и заставил себя вернуться к конкретной реальности. Борисов прав: не кто иной, как сам Генеральный секретарь разрабатывал свою личную операцию прямо под носом у него, Карпова. КГБ из нее был исключен. Он почувствовал тревогу. Старик не был профессиональным разведчиком, несмотря на то, что руководил КГБ в течение многих лет. Он, Карпов, оказался в подвешенном состоянии, жизненно ему необходимо выяснить, что же происходит на самом деле. Действовать надо осторожно. Очень осторожно.

Он посмотрел на часы – половина двенадцатого, – помахал шоферу, сел в подъехавшую машину и отправился домой, в Москву.

* * *

Барри Бэнкс прибыл в Главное управление секретной службы в понедельник без десяти девять. Сентинел Хаус – большое квадратное и ужасно безвкусное здание на южном берегу Темзы – правительство арендовало у Совета Большого Лондона. Лифты здесь часто ломаются, а на нижних этажах отваливаются керамические плитки мозаики.

Бэнкс предъявил пропуск и прошел сразу наверх. Шеф встретил его в своей обычной манере – сердечно и прямодушно.

– Ты случайно не знаешь парня по имени Джон Престон из МИ-5? – спросил «Си».

– Да, сэр, знаю. Но не очень хорошо. Встречаемся с ним иногда в баре на Гордон-стрит, когда я туда захожу.

– Барри, а он что, возглавляет группу С-1(А)?

– Нет, на прошлой неделе его перевели в С-5(С).

– Правда? Удивлен. Я слышал, он неплохо работал там, в С-1(А).

Сэр Найджел не считал нужным посвящать Бэнкса в то, что знаком с Престоном по заседаниям комитета, что использовал его как своего личного агента в ЮАР. Бэнкс ничего не знал о деле Беренсона, ему и не следовало это знать. В свою очередь, Бэнксу было очень интересно узнать, что замыслил шеф. Насколько он знал, Престон не имел ничего общего с МИ-6.

– Я тоже удивлен. Фактически он проработал в С-1 всего несколько недель. А до нового года он возглавлял группу F-1. Видимо, он совершил какой-то проступок, огорчивший сэра Бернарда или скорее всего Брайана Харкорт-Смита, который и начал перебрасывать его по этажам.

Да, подумал про себя сэр Найджел, огорчил он Харкорт-Смита. Что-то подозревал? Почему? А вслух спросил:

– Ты не знаешь, чем он досадил Харкорт-Смиту?

– Я слышал кое-что, сэр, от Престона. Но он рассказывал не мне, я просто был неподалеку. Это было в баре на Гордон-стрит две недели назад. Он был очень расстроен. Он потратил немало времени на доклад, который представил начальству перед Рождеством, полагая, что он его заинтересует, но Харкорт-Смит положил его под сукно.

– Гм, F-1… Они занимаются ультралевыми группировками? Послушай, Барри, помоги мне. Только тихо. Узнай, пожалуйста, архивный номер доклада, возьми его из архива и принеси мне, лично мне. Хорошо?

Около десяти Бэнкс был уже на улице и шагал по направлению к Чарльз-стрит.

* * *

После завтрака первый пилот Романов проверил часы – 9 часов 29 минут – и отправился в мужской туалет. Он побывал там заранее и осмотрел нужную кабину – вторую с края. Дверь последней кабинки уже была закрыта. Он занял соседнюю и тоже закрыл дверь.