Четвёртый. Первые шаги - [2]

— Вы идёте, молодой человек? — Вывел меня из раздумий недовольный голос из — за спины. Краем глаза рассмотрев зрелую женщину, я понял, что слишком ушёл в себя и пропустил прибытие очередного транспорта. Кивнув, я в один прыжок оказался на верхней ступени и отдал на съедение прожорливому автомату свой проездной талон. Тот мигнул зелёной стрелкой и пропустил меня, оставив на довольно — таки помятой бумажке несколько смазанных циферок. Беспрепятственно продвинувшись в средину салона, я прислонился спиной к мутному окну и прикрыл глаза. Троллейбус тронулся и неспешно покатился вперёд, чуть покачиваясь на дорожных неровностях. Вокруг витал едва заметный запах гари и техники, к которому городские жители привыкли с детства, но к нему ещё примешивался ощутимый привкус несвежего дыхания и алкоголя. Оглядевшись, я обнаружил чрезмерно шатающийся субъект, с традиционной раскрасневшейся физиономией, который настойчиво пытался завладеть вниманием школьницы, которая пыталась что-то возразить, но делала это весьма невнятно, ведь наверняка была или растерянна, или скромна и нерешительна. Мужик явно не чувствовал себя стеснённым в выражениях и вещал на весь салон, но никто не пытался что-либо возразить. Все пассажиры старательно делали вид, что не испытывают неудобства, и явно не спешили связываться с пьяницей. Вновь обратив внимание на окончательно смутившуюся школьницу, я думал, что делать. По идее это не мои проблемы, но оставить всё так не позволяла совесть и откровенная неприязнь к тем, кто не умеет вовремя останавливаться. Переборов себя, я медленно подошёл к уже начавшему распускать руки мужику. Перехватив его руку, которую тот собирался положить на коленку девчонке, я серьёзно посмотрел в слегка затуманенные глаза и понял, что тот всё же в состоянии воспринимать меня:

— Он мешает тебе? — обратился я к слегка приободрённой школьнице. Та легонько кивнула.

— Иди ты мимо, мужик, — заплетающимся языком промямлил тот, — это наше с ней дело.

— Сейчас ты встанешь и выйдешь отсюда, — спокойно произнёс я и отпустил его дрожащую конечность. — Уверен, ты порядочный человек, просто сейчас не соображаешь, что творишь. Иди домой, отдохни, выспись и подумай над всем этим. Поверь, будешь благодарен мне за то, что я успел остановить тебя, и ты не совершил ошибки.

Не смотря на распространённое мнение, тот не полез в драку, а лишь насупился и принялся сверлить меня взглядом из-под кустистых бровей. Я стойко выдержал эту своеобразную проверку на вшивость, которая была не менее значима чем извечный вопрос: «Ты меня уважаешь!?», так что мужчине не оставалось ничего, кроме как громко шмыгнуть носом и вылезти из троллейбуса на следующей остановке. Подождав пока дверцы с неприятным скрипом закроются за его спиной, я довольно хмыкнул и вернулся на своё место, благо его никто не занял. В спокойствии доехав до нужной мне остановки, я шустро заработал ногами, так как уже имелась вероятность моего опоздания. Не сказать, что меня бы уволили за это, даже не наказали бы, наверно, но я не желал испытывать судьбу. К тому же я любил приходить чуть загодя, а то мало ли что может приключиться. В общем, я решил поторопиться, и видимо, поэтому не сразу понял того, что спешу не один. Так что когда заметил своего попутчика, лишь буркнул:

— Боюсь показаться грубым и ошибиться, но по-моему тебе не в эту сторону.

На что девчонка лишь широко улыбнулась и помотала головой.

— Я никуда не спешу, — чуть погодя ответила она, не отставая от меня ни на шаг.

— Поздравляю, а вот я как раз таки очень опаздываю, так что не сочти за невежество, но мне пора. Пока!

Но навязчивый ребёнок (а как мне ещё называть девяти — десятиклассницу?) лишь рассмеялся, хотя ничего смешного в своих словах я не заметил, и продолжил брести рядом. Наконец я не выдержал и напрямую спросил, что ей от меня надо, на что та доверительно сообщила:

— Мне интересно. Ты не представляешь, как сейчас скучно! Не происходит ничего необычного, к тому же я должна тебе, так что просто так от меня ты не отделаешься!

Не могу точно сказать, что больше поразило меня — наглость, фамильярность или же чрезмерное легкомыслие. Прищурившись, я нарочито пристально оглядел пока ещё оформляющуюся, но уже довольно таки развитую, надо сказать, фигурку девчушки и протянул самым похабным тоном, на который только был способен:

— А не боишься, что я могу оказаться ещё хуже того выпивохи, сладкая? Маньяком — педофилом, допустим?

— Не-а, — ничуть не смутившись, вновь рассмеялась та непонятно чему, — маньяки не сообщают о своей сущности всем подряд, тем более жертве.

Криво усмехнувшись, я понял, что не прокатило, что, впрочем, меня не расстроило. Всё равно она рано или поздно отвяжется. К тому же я теперь точно опаздывал!!! Плюнув на приличия и сдержанность, я так стартанул с места, что на асфальте наверняка остались следы от моих чёрных подошв. Набрав воистину фантастическую скорость, я понёсся прямо к служебному входу в торговый центр, провожаемый ехидными улыбочками подчинённых, которые вышли покурить. Ну, ещё бы. Магазин то круглосуточный. Они ещё часов в 5 прибыли на работу, в отличие от ленивого шефа, который теперь словно первокурсник бежал на рабочее место, молясь всем существующим богам, чтобы зам директора ещё не пришёл. Пробежав по коридорам и наверняка побив мировой рекорд по забегам на дальние дистанции, я, с заносом в метр, с разбегу плюхнулся в кресло и принялся судорожно дышать, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Вот уж чего у меня не отнять, так это умения быстро ориентироваться в окружающем пространстве и успокаиваться, даже если это по идее невозможно.