Четвертый круг - [4]

- Я думаю этот человек, - пояснил проводник, - Умеет контролировать мутантов.

- Бред, - покачал головой Воробьев.

- Почему же бред, - опять заспорил Сахаров, - Если контролеры и псевдособаки обладают власть над аномальным зверьем, значит, есть метод. Почему же человек не мог его освоить?

Воробьев, прищурившись, посмотрел на ученого, но не успел ничего сказать, потому что на рабочем столе Сахарова вспыхнула зеленая лампочка. Это значило, что у профессора посетитель.

- Пошли, - бросил Воробьев своему подчиненному.

Рик встал со стула, с сожалением поставил на стол стакан чая и, накинув куртку, направился за полковником вглубь станции. Проходя через лабиринт узких боксов, набитых научным оборудованием, Рик погрузился в тяжелые мысли. Рядовая экспедиция к сердцу болот закончилась крайне неудачно. Из шестерых человек, отправившихся в путь, двое уже не вернулись. Это были один из ученых, закрывший своим телом Рика от пули врага, и капитан «Долга» Онегин. Из выживших легче всего отделался ученый, убежавший в конце сражения с поля битвы, но вовремя понявший, что у вертолета безопасней, чем среди топей в веселой компании мутантов, и вернувшийся. Относительно легко отделался и сам Рик - рана в плече была несерьезной. Чуть меньше повезло второму ученому - его хорошенько обработали собачки в начале схватки, однако в ее продолжении он просто лежал на земле у вертолета в стороне от основных событий. Но серьезней всех досталось Анджею. После встречи с кровососом он лежал в медицинском боксе станции и находился в крайне тяжелом состоянии. Рик и все долговцы надеялись, что профессор Сахаров, его медицинский талант и аномальные лекарства Зоны помогут товарищу выкарабкаться, однако пока обнадеживающих вестей не было.

- Значит, на снорка с псевдожучкой врукопашную ходил, да? - вывел Рика из раздумий голос Воробьева.

- Ну.

- Мцыри ты недоделанный, лейтенант Курбатов, вот ты кто.

Рик по опыту знал, что если Воробьев начинает непонятно шутить и называть своих подчиненных не радиопозывными, которые давно укоренились в их отряде в качестве прозвищ, а по уставу - со званием и фамилией, это говорило о крайней задумчивости полковника. Таинственный сталкер с феноменальными способностями и непонятными намерениями явно напугал командира.

Рик и Воробьев пошли через бронированную железную дверь отделявшую «прихожую» станции, куда был доступ посторонним, от лабиринта научных помещений. Еще одним подобным разделителем, точнее соединителем, было окно в стене кабинета Сахарова, через которое хозяин лаборатории общался со своими визитерами. Сейчас, визитером Сахарова был какой-то сталкер, и, идя по изогнутому коридору станции, Рик с Воробьевым услышали:

- Вот еще что, Сахаров, вы же сотрудничаете с «Долгом», да? Не мог бы я воспользоваться их услугами?

Через секунду послышался ответ ученого:

- По этому поводу договаривайтесь с ними сами.

Рик встал как вкопанный, возмущенный наглостью сталкера. Воробьев дернул проводника за рукав, мол, пошли отсюда, ничего хорошего здесь нет. Долговцы прошли через две двери, отделенные шлюзовым тамбуром и вышли во двор станции.

Сама станция представляла собой усеченную многогранную пирамиду, окруженную высоченным забором из листового железа. В заборе были гостеприимно распахнутые ворота, рядом беспорядочно валялись старые разодранные матрасы, на которых уютно устраивались часовые в отсутствие тревоги. Сейчас дежурило звено Муравьева, и долговцы приветливо замахали руками, увидев выходящих из дверей товарищей. Рик и Воробьев кивнули в ответ и направились к пристанищу долговцев Янтаря - небольшому домику, сооруженному из двух железнодорожных вагонов. Тащить эти вагоны пришлось от самой «железки», и. несмотря на облегчающие вес артефакты, которые любезно выделил Сахаров, сооружение базы было весьма нелегкой задачей. Вагоны, двадцать с гаком лет пролежавшие на сырой земле, выглядели очень плачевно, и Рик подозревал, что едва только мутанты смогут забраться за забор станции, вагончикам придет конец. Однако пока хлипкое сооружение успешно защищало бойцов группировки «Долг» от холода и Выбросов.

Рик и Воробьев зашли в один из вагонов через узкую дверь и попали в небольшой тамбур. За правой стенкой тамбура мерно гудели компрессоры, благодаря которым в долговском обиталище можно было ходить без респиратора. Долговцы протиснулись через еще одну узкую дверь в «переодевалку» - довольно крупную часть вагона, заставленную небольшими шкафчиками. У каждого члена их группировки был здесь свой. Рик и Воробьев подошли каждый к своему шкафчику и сняли боевое обмундирование: сначала убрали оружие, затем сняли сапоги, стянули тугие пояса, не позволяющие отравленному воздуху подтекать под полы куртки, избавились от респиратора и брони. Теперь оба были одеты «по-домашнему» - легкий костюм, напоминающий спортивный, кроссовки. Долговцы прошли через двойную дверь и попали во второй вагон - непосредственно жилой. Здесь вдоль стен были расставлены двухэтажные панцирные кровати, в дальнем конце вагона был письменный стол, небольшой запас продуктов, мастерская механика. Настроение у всех было понурое - капитана Онегина здесь знали как замечательного человека и хорошего друга, к тому же всех волновала судьба Анджея. Рик подумал, что хорошо бы умыться, но идти к умывальнику было лень, и едва Рик подошел к своей кровати, он обессилено плюхнулся на нее. Пружины жалобно заскрипели. Уставший после утренней заварушки долговец закрыл глаза, и в этот же момент истерично заверещал звонок. Сонливость пропала в один миг. Звонок этот использовался крайне редко, и нужен был на тот случай, если долговцы решат запереться в своем укрытии, а кто-то из них останется снаружи. При помощи звонка, управляемого кнопкой рядом с дверью, отставший товарищ мог попросить открыть ему дверь. Взгляды долговцев вопросительно уставились на Воробьева, но и сам полковник не понимал, кому это взбрело в голову трезвонить «Долгу» в двери.