Четвёртый Харитон - [2]
Топ, топ, топ… шлёп, шлёп, шлёп… плюх, плюх, плюх… Через луг, через поле, через реку — четыре пары ног к Овсяной полянке. Впереди председатель.
Со стороны глянуть — за зайцем скачут мужики, да пора не охотничья. Солнце греет вспотевшие лица, рябит в глазах голубоватой испариной от оттаявшей земли. Из-под ног председателя взметнулась пара испуганных чибисов и, скособочась в развороте над головами мужиков, закричала: «Чьи-вы, чьи-вы!..»
«Сам не знаю, чей я, да и я ли это?» — подумал председатель и сильно дёрнул себя за ус — не спит ли? В слезу прошибло от боли, нет, не спит. По полевой дороге: топ, топ, топ…
— Тут не только вспахано, но и овсом засеяно, — удивились трактористы, глянув на пашню.
— И засеяно, — повторил председатель, — докладывайте, чья работа.
— Не моя, — бойко ответил золотоволосый, с карими глазами, со вздёрнутым носом тракторист Ефим Солдатов, а по колхозу и среди друзей — Рыжик.
— Вижу, — подтвердил Харитон Харитонович и глянул на другого тракториста.
— Никак нет. Не моя, — отрапортовал сухопарый, жилистый, с голубыми глазами и белыми, будто седыми, волосами тракторист Иван Петухов, а по колхозу просто — Ваня Седой.
— Вижу, — сухо процедил сквозь зубы председатель.
— И не моя, — не дожидаясь вопроса председателя, сказал чёрный как цыган тракторист Павел Хомутов по прозвищу Жук.
Но Харитон Харитонович уже не слушал доклад третьего тракториста, а изумлённо глядел на пашню, закручивая и без того закрученные усы.
— Эх, ребята, ребята, объехали нас на хромой кобыле.
— На какой кобыле? — не поняли трактористы.
— Да не видите, что ли, вспахано-то не трактором, а лошадью.
— Верно, — удивились трактористы, — следов трактора нет.
Но сколько ни ходили трактористы с председателем по пашне, лошадиных следов тоже не нашли. Были следы то ли от берестяных плетёных корзин, то ли лаптей какого-то гиганта.
V
Опершись плечом о гранитный, красный, отшлифованный ветрами валун, что величиной с русскую печь, стоит Харитон Харитонович. Ему отсюда, с горы, видны все деревни колхоза.
«Надо же так, — искоса глянув на вспаханную полянку, думает председатель, — теперь позор не только на район — на всю область, и виноватого нет. Во как сработано…»
Овсяная полянка — это небольшой участок земли на Заречном поле. Двум мужикам на лошадях день на вспашку надо. Нигде такой овёс не растёт, как на этой полянке. Потому-то и прозвали её Овсяной. Рожь растёт неплохая, пшеница растёт, ячмень даже хороший иной год уродится, а овёс — всегда отменный. Выйдет на брунь — глаз не оторвёшь. Склонится в летнюю сторону, ветру не в силу поднять тяжёлые золотые кисти. В это лето председатель решил дать отдых земле от зерновых и засадить поляну картошкой. Потом такой овёс вырастить, чтобы в Москве на выставке этот овёс красовался. А сегодня ночью кто-то вспахал и засеял овсом полянку. Не перепахивать же.
— А молодцы, — усмехнулся председатель, — такую полянку за ночь управить. Узнать бы кто — премию дал. А как узнать, коли и следа не оставили…
На следы — будто от лаптей чудовища — Харитон Харитонович и глянуть не хочет: всплыл в памяти ярлык лапотника.
Но председатель есть председатель.
Принимай меры. Распорядись.
— Найду чертей полосатых. Найду, — сказал председатель. И опять дёрнул себя за ус. Не сон ли? Нет, не сон.
Глава вторая
I
…И распорядился.
Трое трактористов — Седой, Жук и Рыжик — тут же от полянки разыскивать пахаря кинулись.
Ни одной дороги, ни одной тропки не пропустить, въезды и выезды всех восьми деревень взад-вперёд исходить, прочесать опушки лесные, овраги, ручьи обшарить, а пахаря добыть. Вот так распорядился председатель.
— Да держите язык за зубами, кто бы ни спрашивал, кого или чего ищете, — сказал он в напутствие трактористам.
…Стоит, прислонившись к красной гранитной глыбе, Харитон Харитонович, будто к танку после атаки, — думает.
Пролетавший болотный большой кулик — кроншнеп шарахнулся вверх и в сторону, увидев человека у камня, и, то ли с перепугу, то ли от радости, что близко болото, будто серебряным молоточком дробно ударил по серебряному блюдечку, огласив звонкой трелью окрестность.
Вздрогнул старшина.
«Тебе смешно, голоштанник горбоносый», — провожая птицу глазами, вздохнул председатель…
Опять на какое-то мгновение ушёл в себя председатель, но вдруг из-за кустов Ковча с двумя туесами в руках вынырнул. В выцветшей зелёной стёганке, в выцветших и тоже зелёных штанах, в кирзовых сапогах и кожаной белесоватой фуражке, из-под которой торчали седые волосы, переходя от висков по щекам в серебряную курчавую бороду, чуть прихрамывая на правую ногу, старик не спеша шёл по меже к председателю, щурясь от солнца.
«Ни сна ни отдыха не знает, — подумал председатель, — а ведь за восемьдесят, вот кому позавидовать можно».
— С добрым утром, Митрич!
— С добрым утром, Харитон Харитонович, — подходя, ответил старик и, поставив туеса на межу, пожал председателю руку.
— Куда это ты ни свет ни заря успел сбегать?
— Да в Пегуши ходил, два туеска соку наточил.
— Али берёз ближе нет?
— Берёза берёзе рознь, Харитон Харитонович, в Пегушах чистка, с чистки сок слаще.
— Ботаник, — усмехнулся председатель.
