Четвёртый Харитон - [17]

— Эко сколько земли на луг натаскал, — заворчал старик, когда подошли к пахоте Ивана Петухова.

— Спешил, дед Митрич, ненароком, — оправдывался тракторист.

— Спешил, — ещё больше заворчал Ковча и начал сапогом сгребать землю с луговины на полосу, — спешил. А земля спешки не любит. А всходы-то хороши! Да, очень хороши, не хуже, чем у Ефима.

Улыбаются трактористы Ефим и Иван, подмаргивают ребятам, с которыми пахали: мол, Орлик-то будет наш.

Волнуется Павел Хомутов: к его полосе направились пахари.

— Э, Пашка, — опять первым подал голос Ковча, — чего столько глины-то навыворачивал?

— Земля такая, дедушка, никак лучше не вспашешь.

— Ты, парень, про землю мне не говори, я каждый вершок этой земли знаю. Ещё сохой её двадцать лет на кулака пахал. Земля! Пустил глубоко, вот тебе и глина, а к чему она?

Чешет затылок тракторист Паша: правильно дед говорит. Смеются пахари. Смеются ребята…

Ходят пахари по полю — за ними ребята след в след. К Овсяной полянке подошли.

— Тоже судить? — спрашивает Ковча председателя.

— Судить, Митрич, судить.

— Так ведь пахаря-то нет!

— Пахарь, как ты говорил, дед, объявится.

— Должен объявиться, да вот, поди ж ты, не объявляется. Разве что завтра на параде?

— Когда бы ни объявился, оценку работе дать надо, — смеётся Харитон Харитонович.

Но не смеются трактористы, не смеются ребята. Они даже не слышат разговора председателя с дедом. Как подошли к полянке, так и стоят зачарованные, глядя на мощные, зелёные, ровные всходы.

— Вот это всходы!

— Работа, скажу тебе, — позавидуешь!

— Тут, брат, будет не овёс, а овсище!

И как ни судили, как ни рядили, а все согласились на том, что лучшие всходы на Овсяной полянке. А значит, и лучший пахарь тот, кто вспахал эту полянку. А кто? Неизвестно.

Вот так обернулось дело.

Глава двенадцатая

I

На площади центральной усадьбы колхоза «Вешние воды» Стрелка со своим жеребёнком Орликом, окружённая толпой народа.

Жеребёнок то испуганно жмётся к матери, то, храбро подняв голову, важно и доверчиво подбегает к людям на их ласковые голоса. Стрелка тревожно ржёт и тщательно обнюхивает сына, как только он приблизится к ней.

И Стрелку и Орлика любовно оглаживает немного грустный старший конюх Василий Андреевич. Оглаживает и думает: лишь бы не объявился первый пахарь. Лишь бы ему не пришлось расстаться сегодня с любимицей Стрелкой и этим ещё дурашливым, нежным и забавным сосунком Орликом.

Но не знает Стрелка решения правления колхоза, не знает этого решения и Орлик. И не знают ни мать, ни сын, о чём думает сейчас старший конюх Василий Андреевич, держа Стрелку за ремённые поводья-оброти.

II

Весенний праздник пахаря в «Вешнихводах» начинается парадом пахарей. Шествие открывается шагающим пионерским отрядом, а за ними, за пионерами, трактористы на тракторах. Лучший пахарь впереди, за ним остальные. После торжественного шествия — вручение премий, подарков. А потом кто во что горазд: скачки на лошадях, физкультурные соревнования, песни, хороводы — и так с утра до поздней ночи, а чаще до следующего утра.

Поработали хорошо — отдохнуть не грех.

У школы горн слышится, барабаны бьют.

У гаражей тракторы тарахтят моторами.

У коновязей кони ржут.

На площади смех, гомон людской.

А председатель колхоза Харитон Харитонович тревожится, нервничает. Сын Харитоша куда-то пропал. Чуть свет скрипнул калиткой и что в воду канул. Уже несколько раз прибегала из школы жена председателя, мать Харитоши, учительница русского языка Лидия Александровна, спрашивала мужа, людей:

— Где Харитоша?

А Харитоши нет.

Бабка Дарья приковыляла и тоже к председателю:

— Старик пропал, то ли с вечера, то ли до свету куда-то ушёл, и досить нет. А как мне без старика?

Тревога народу передалась. Утих смех, утих гомон.

«Вот так праздник, — думает председатель, — Харитошка куда-то пропал и Ковча тоже, что за оказия?..»

А пионеры к мосту подходят, в горн играют, в барабаны бьют. У моста трактористы за пионерами двинулись. И только бы колонне на площадь вступить, как из переулка, гремя колёсами, вылетает двуколка с двумя седоками и в упряжке лось. И с поворота врывается в колонну двуколка, запряжённая лосем, и занимает место первого пахаря. Правит упряжкой Харитон Четвёртый, туго натянув ремённые вожжи, а Ковча важно сидит в кузове да поглаживает свою серебряную бороду.

— Ой! — прокатилось по толпе.

— Люди, глядите, что делается!

— Лось Васька в упряжке!

Кубарем скатился председатель с трибуны и бросился к подводе. Трактористы заглушили моторы и тоже во весь дух к упряжке. Со всех сторон окружили Ковчу с Харитоном Четвёртым.

— Гляньте на ноги лося! На ноги гляньте! — кричит, схватившись за живот, тракторист Ефим Солдатов.

Взрыв хохота потряс деревню, когда люди увидели на ногах сохатого берестяные лапти.

— Чёрт старый, до чего додумался! — кричат бабы.

— Силён старик!

— Смекалистый.

Продавщица сельпо своё:

— Вот для чего, оказывается, Харитошка овёс у меня покупал, а говорил — для сохатого.

— А ты-то, ты-то как ловко обошёл отца, а? — треплет председатель по плечу сына и смеётся пуще всех.

— Наша! Наша взяла! — закричали ребята, когда Ковча сказал, что вся эта затея Харитошкина…

Пробралась, растолкав людей острыми локтями, бабка Дарья — Баба-Яга к своему Ковче — Кощею Бессмертному и, грозя черёмуховым батогом, шамкает: