Четвертое сословие - [46]

Через пару часов он добрался до границы, где ему пришлось выстоять длинную очередь: каждого человека, желающего въехать в Германию, тщательно проверяли. Наконец он оказался перед пограничником, который взял его паспорт на проверку. Выяснив, что Кит — австралиец, он отпустил какую-то шутку насчет Дональда Брэдмана[10] и, махнув рукой, разрешил ему ехать дальше.

Все, что Кит слышал или читал до этого, не шло ни в какое сравнение с тем, что он увидел в побежденной стране. Трещины в дороге превращались в ямы, ямы превращались в воронки, и его продвижение становилось все медленнее. Вскоре он ехал не быстрее электромобиля в курортном парке аттракционов. А если ему удавалось разогнаться до шестидесяти километров, тотчас приходилось съезжать на обочину, пропуская очередную колонну грузовиков — с американскими звездами на дверцах.

Он решил воспользоваться одной из таких незапланированных задержек и перекусить в кафе, которое заметил чуть в стороне от дороги. Еда оказалась несъедобной, пиво разбавленным, а недовольный вид трактирщика и его подручных не оставлял сомнений в том, что ему здесь не рады. Он не стал заказывать второе блюдо, быстро расплатился и уехал.

Километр за километром он медленно продвигался к немецкой столице и добрался до окраины города всего за несколько минут до того, как зажглись газовые фонари. Он тотчас отправился на поиски небольшой гостиницы где-нибудь на задворках Берлина. Он понимал — чем ближе к центру, тем меньше вероятность, что гостиница окажется ему по карману.

В конце концов он нашел небольшой пансион на углу развороченной бомбами улицы, — дом стоял сам по себе, словно отстранившись от происходящего. Иллюзия развеялась, как только он открыл парадную дверь. Тусклый вестибюль освещала единственная свеча, за стойкой стоял угрюмый привратник в мешковатых брюках и серой рубашке. Он даже не ответил, когда Кит попытался забронировать номер. Кит знал всего несколько слов по-немецки, поэтому он просто поднял руку с растопыренными пальцами, надеясь, что привратник поймет, что ему нужен номер на пять ночей.

Мужчина нехотя кивнул, снял ключ с крючка у себя за спиной и проводил Кита по не покрытой ковром лестнице в угловой номер на втором этаже. Кит поставил портплед на пол и окинул взглядом узкую кровать, единственный стул, шкаф с тремя ручками из восьми — остальные пять были сломаны — и потертый стол. Он прошел по комнате и выглянул в окно на груды булыжника, вспомнив тихое озеро с плавающими по нему утками, которое он видел из окна своей комнаты в колледже. Он повернулся, чтобы поблагодарить привратника, но тот уже ушел.

Разобрав вещи, Кит подвинул стул к столу у окна и в течение двух часов — испытывая чувство вины за возникшие ассоциации — записывал свои первые впечатления о побежденной стране.

Наутро Кит проснулся, как только в не прикрытое шторами окно проникли первые лучи солнца. Умывание оказалось проблемой — в раковине не было пробки, а из крана текла лишь тоненькая струйка холодной воды. Бриться он не рискнул. Одевшись, он спустился вниз и заглянул в несколько дверей в поисках кухни. Стоявшая у плиты женщина обернулась, выдавила из себя улыбку и махнула рукой в сторону стола.

Все, кроме муки, пояснила она на ломаном английском, выдается в ограниченном количестве. Она поставила перед ним тарелку с двумя толстыми ломтями хлеба, намазанными тонким намеком на масло. Он поблагодарил ее и был вознагражден улыбкой. После второго стакана того, что она назвала молоком, он вернулся в свой номер и, сев на край кровати, проверил адрес, по которому он должен явиться на встречу. Потом попробовал найти его на устаревшей дорожной карте города, которую купил в «Блэкуэллзе», книжном магазине Оксфорда. Часы показывали всего несколько минут девятого, когда он вышел из гостиницы, но на эту встречу ему не хотелось опаздывать.

Кит решил организовать свое время так, чтобы провести хотя бы по одному дню в каждом секторе разделенного города. Русский сектор он оставил напоследок, чтобы сравнить с теми тремя, которые контролируют союзники. После всего, что он видел до сих пор, русский сектор представлялся ему самим совершенством, что, безусловно, обрадует его соратников по Оксфордскому Лейбористскому клубу, которые считали, что «дядя Джо» справляется со своим делом гораздо лучше, чем Эттли, Ориоль и Трумэн вместе взятые — хотя самым дальним их путешествием на восток была поездка в Кембридж.

По пути в город Кит несколько раз останавливался и спрашивал дорогу на Сименсштрассе. Когда он наконец добрался до штаб-квартиры Британского отделения информационных служб и связей с общественностью, до девяти оставалось всего несколько минут. Он припарковал машину и влился в поток военнослужащих — мужчин и женщин в разноцветных формах, которые поднимались по широким ступеням и проходили сквозь вращающиеся двери. В холле висело предупреждение о том, что лифт не работает, и Кит пешком поднялся на пятый этаж в контору ОИССО. Хотя до назначенного времени оставалось еще несколько минут, он все же подошел к стойке дежурного.

— Чем могу помочь, сэр? — спросила молодая женщина в звании капрала, сидевшая за стойкой. Женщины никогда еще не обращались к Киту «сэр», и ему это не понравилось.