Четвёртая вершина - [22]

На сборах в Москве я тренировался под руководством Креера. А в начале 1965 года мы выехали на сбор в Варну, где я находился под присмотром Владимира Борисовича Попова. Его отличало глубокое проникновение в суть движений, он не жалел времени, чтобы не только объяснять, что и как нужно делать, но и внимательно выслушивать мои сбивчивые рассказы о тех ощущениях, которые я испытывал во время прыжка. Я не обладал тогда, да и сейчас еще не в полной мере владею, умением «разложить по полочкам» движение. Я хорошо чувствовал его и хорошо ориентировался в ощущениях, которые по обратной связи получал от своих мышц, но не всегда мог передать свои ощущения словами. А Владимир Борисович со свойственной ему аккуратностью и даже педантичностью переводил мои сбивчивые рассуждения в четкие формулировки, помогающие мне лучше понять сложную структуру движений в разбеге и в самом исполнении тройного прыжка.

Большую роль сыграло то обстоятельство, что под руководством Попова тренировался Игорь Тер-Ованесян, который был уже олимпийским призером и двукратным чемпионом Европы. Какой это был большой мастер! Движения его были четки и вместе с тем мягки и свободны. Он мог выполнить самое сложное упражнение с любым заданным усилием. И очень часто я большую часть тренировки наблюдал за Игорем, а потом пытался запомнившийся мне образ его движений претворить в реальность во время бега или прыжков.

Для этого мне приходилось представить себя Тер-Ованесяном и «изнутри» копировать его постановку ноги на планку, его манеру выполнять последние шаги. Так же как он, я делал упражнения с различной степенью усилий. Это мне очень помогало. Образно говоря, этот сбор был для меня «учебником легкой атлетики».

Там же, в Варне, я познакомился с болгарским прыгуном Георгием Стойковским на соревнованиях на приз газеты «Народна младеж». Соревнования выиграл я, но это не испортило наших отношений с Георгием. Вообще нужно сказать, что среди спортсменов социалистических стран у многих из нас есть хорошие друзья. Так вот, общаясь с Георгием, я всегда поражался его атлетизму и разносторонности. Он, например, как заправский акробат, из любого положения мог выполнить сальто назад или вперед, прыжок с переворотом. Через год Георгий Стойковский стал чемпионом Европы в тройном прыжке. Не скрою, что подсмотрел у него несколько любопытных упражнений, которые долго еще применял в своей подготовке.

Что же касается нашей сборной, то тогдашний коллектив был довольно крепкой командой. Чувствовалось, что эти люди, своим горбом и потом пробившиеся на первые роли в сборной, просто так не сдадутся и нам, новичкам, так просто места не уступят. Я говорю об этом потому, что в последние годы моего пребывания в сборной состав ее порой менялся, как в калейдоскопе. Приходили в него молодые атлеты, которые еще не завоевали права на такую честь, а считались только перспективными. И с той же легкостью, с которой они приходили в сборную, они уходили из нее, не пережив, бывало, даже одного-двух сезонов. Объяснение, что это вызывается большой конкуренцией, кажется мне не совсем корректным. Я не думаю, что раньше напряжение борьбы и конкуренция были ниже, чем теперь. Результаты были пониже, но соперничество было таким же жестким и напряженным.

После Варны мы вновь продолжили работу с Креером. На этот раз во главу угла ставилась работа над техникой прыжка. Трудность заключалась в том, что с коротких разбегов я прыгал неплохо, а вот при переходе на больший разбег техника ломалась.

Наверное, я «перебрал» в этой работе — у меня сильно заболела стопа. Боль не отпускала ни после уколов, ни после компрессов. Не помогали ни массаж, ни физиотерапия. Наверное, нужно было на время прекратить тренировки, но я все-таки решил заняться пока прыжком в длину. Стопа немного «отпустила», и летом 1965 года я улучшил свой рекорд в тройном до 15,80 и при этом занял третье место на Мемориале братьев Знаменских. Но дальше прыгать не смог. На матче СССР — США я был только зрителем. И здесь я впервые увидел прыжки за 16 м — даже на 16,50 — в исполнении Александра Золотарева и американца Артура Уокера.

Я говорю об этом для того, чтобы подчеркнуть — тренировка может проходить в разных условиях, даже тогда, когда ты смотришь на прыжки сильнейших атлетов. Все-таки личные впечатления не смогут заменить ни просмотры кинограмм, ни рассказы тренеров.

Но меня, напомню, в то время еще молодого спортсмена, произвела впечатление и престижность того вида спорта, которым я занимаюсь. В Киеве я впервые был на стадионе, почти полностью заполненном, причем происходило это не на футболе, а на легкоатлетических соревнованиях. Я понял, что легкая атлетика — это весьма уважаемый вид спорта. Ведь до сих пор мне приходилось выступать в состязаниях, где на трибунах были только участники, тренеры и несколько десятков, в лучшем случае несколько сотен, зрителей. Здесь же была атмосфера настоящего спортивного праздника.

Огромное впечатление произвело на меня и выступление американца Ральфа Бостона в прыжках в длину, когда он прыгнул на 8,21. Это ведь был первый прыжок за 8 м, который я увидел собственными глазами. «Вот мне бы добиться такого разбега», — думал я, глядя на стремительные, отточенные движения негритянского прыгуна. Словом, меня в то время можно было уподобить губке, которая жадно впитывала, все, что попадало в поле зрения.