Четверо со «Сринагара» - [18]

Я поднялся с дивана и вдруг услышал какой-то шум в коридоре возле моей двери. Это был легкий шелест шагов по ковру, а затем осторожный стук в дверь.

Я замер, снова вытащил кольт из кобуры. Здесь были двое, которые поджидали меня в моей комнате. Но это не значило, что кроме них больше никого не могло быть: где-нибудь внизу, в машине или просто в коридоре.

Я осторожно приблизился к двери. Была также еще одна возможность: крошка Банни могла заметить свет в моих окнах я удивиться, почему я так долго не возвращаюсь. Может быть, она решила сама проверить, в чем дело…

Но я не мог рисковать. Я переложил револьвер в левую руку, правой взялся за ручку двери и рывком распахнул ее настежь, отпрыгнув в сторону и выставив вперед револьвер со взведенным курком.

Это был не мужчина. Это даже была не Банни. Это была Эллен Эмерсон.

Глава 6

Лицо Эллен было бледным, огромные глаза ее выглядели еще крупнее и были словно подернуты туманом. Мягкий огонек в них погас, отчего они казались даже чернее, чем были на самом деле.

Она шагнула вперед и увидела револьвер в моей руке. Рот ее широко раскрылся, а лицо приняло землистый оттенок. Она вскрикнула и замерла, не сводя глаз с револьвера.

Я опустил руку и убрал револьвер.

— Эллен… — пробормотал я, — что вы здесь делаете?

Она проглотила комок, застрявший в горле, не в силах произнести ни слова, лицо ее постепенно приобретало прежнюю окраску и вместе с тем прежнюю красоту.

Я взял ее за руку.

— Заходите же! И простите за револьвер: я думал, что это кто-то другой…

Наконец она обрела дар речи и даже попыталась изобразить некое подобие улыбки:

— Я… надеюсь, что это так!

Она вошла в комнату и снова испуганно вскрикнула, прижав ладонь к губам. Лицо ее начало проходить через всю гамму оттенков в обратном порядке. Она протянула дрожащую руку, указывая на что-то на полу.

Тогда только я вспомнил о двух распростертых телах, валявшихся на ковре. А я ведь только слегка расправился с ними, а если бы я разделался с ними по-настоящему, Эллен, наверное, составила бы им компанию на полу…

— Простите, Эллен, — сказал я. — Ради бога, простите! Извините за беспорядок в комнате. Здесь… немного не прибрано…

Она уронила руку и взглянула на меня.

— Что… что…

— Садитесь, — я подвел ее к дивану и усадил поудобнее, так, чтобы ей не было видно бандитов. — Одну минуточку! Я должен… э… слегка убрать в комнате…

Она ничего не ответила, но я услышал тихий стон.

Я посмотрел по сторонам и заметил, что высокий бандит начинает шевелиться. Низенький не доставит мне беспокойства еще долгое время, это я знал, долговязый же верзила был не только покрепче, но и получил от меня значительно меньшую порцию, чем коротышка.

— Эллен, — вежливо сказал я, — смотрите на стенку или еще куда-нибудь. Вот, поглядите на Амелию!

Амелия — это голая, яркая и довольно-таки непристойная, размером в квадратный ярд, висящая на стене над диваном, одна из тех цветастых лакированных красоток, которых можно встретить только в холостяцких квартирах. Амелия, которая говорит: «Придвинься поближе, милый!» не только глазами, но и значительной частью всего остального. Амелия, при виде которой дамы хмурятся и поджимают губы, а мужчины подходят поближе для более тщательного исследования и кривят губы в обратную сторону.

Эллен посмотрела на стену, и ее губы начали поджиматься, а я взял пружинный кастет, подошел к долговязому субъекту, начинающему приходить в себя, и трахнул его по черепу чуть повыше правого уха. Он снова стал неподвижным, словно превратился в безобидный предмет обстановки.

Когда я выпрямился, Эллен глядела на меня, но губы ее все еще были поджаты.

— Вы… вы ударили его! — в ужасе проговорила она.

— Ну да. Я его немного успокоил.

— Но… это ужасно!

— Что ужасно? Я должен был его…

— Но ведь он лежал беспомощным и неподвижным.

— Ну нет! Он уже шевелился!

— Шевелился! Он лежал на полу, ничего не делая…

Я прервал ее снова:

— Успокойтесь, дорогая! Я знаю правила хорошего тона, но я не собираюсь разрешать акуле сожрать меня только потому, что рыбу не принято резать ножом. А этот бедный беспомощный человек даст акуле сто очков вперед и не преминет воспользоваться малейшей возможностью, чтобы прикончить меня.

— Зачем вы так… — она запнулась. — Прикончить вас… — чуть слышно прошептала она, и лицо ее снова побелело…

Сперва я подумал, что она была потрясена душераздирающей мыслью о возможности лицезреть меня, лежащим на полу вместо этих двух бандитов. Я присел к ней на диван, показал два пистолета и протянул ей нож.

— Эти типы, — сказал я, — поджидали меня здесь, когда я вернулся домой. А тот, которого я сейчас стукнул, пытался проткнуть меня вот этой игрушкой…

Но я ошибался. Она едва слушала меня. Лицо ее искривилось гримасой горя и отчаяния.

— Шелл… — проговорила она со слезами в голосе, не в силах подавить рыдания. — Шелл, они убили его. Это было ужасно… Они убили его!

— Убили? Кого убили?

— Крейга… Они убили его! Я была там в это время… Это было ужасно, ужасно, ужасно! — Голос ее постепенно повышался, достигая пределов истерики.

Я положил руки ей на плечи.

— Спокойно! Крейга Велдена? Вашего… Вашего брата?