Четверка червей - [37]

— Убирайтесь! Уходите прочь с моей земли! Я не желаю иметь никаких дел с полицией!

Скрипучий старческий голос поднялся до визга со странным шепелявым произношением согласных, что объяснялось, очевидно, беззубым ртом.

— Известно ли вам, — строго настаивал инспектор, — что ваша дочь Блайт стала жертвой убийства?

— Я слышал разговоры там, внизу! И вас тоже слышал! Убирайтесь вон, я сказал!

— Дедушка! — послышался голос Бонни, бегущей к ним по плотному ковру холла.

Доктор Джуниус выскочил ей наперерез:

— Прошу вас, мисс Стьюарт! Не сейчас. Он… не в очень хорошей форме. Он обидит вас!

— Дедушка! — всхлипывала Бонни, колотя руками в дверь. — Впусти меня! Я Бонни. Мама… она умерла. Ее убили, слышишь? Теперь нас только двое. Пожалуйста!

— Мистер Стьюарт, сэр, — взмолился доктор Джуниус. — Здесь ваша внучка, мисс Бонни Стьюарт. Ей нужна ваша помощь. Откройте, поговорите с ней, успокойте ее!

Ответа не последовало.

— Мистер Стьюарт! Это я, доктор Джуниус. Прошу вас!

Скрипучий шепелявый голос послышался снова:

— Убирайтесь вон, вы все! Никакой полиции! Бонни, не… не сегодня. Среди вас смерть. Смерть! Смерть… — визгливый голос прервался на восходящей ноте, и все отчетливо услыхали тупой стук упавшего тела.

Бонни кусала пальцы, уставясь на дверные створки. Подбежал Бутчер и в недоумении остановился, оглядываясь вокруг. Глюке мягко проговорил:

— Станьте-ка в сторонку, мисс Стьюарт. Нам придется вышибить дверь. Прочь с дороги, Джуниус!

По лестнице поднялся Тай и, прищурясь, стал наблюдать за ними с противоположного конца холла.

Инспектор разбежался и изо всех сил навалился плечом на двойные дверные филенки. Внутри что-то хрустнуло, и дверь распахнулась. С минуту все стояли неподвижно, тяжело дыша. Минута, казалось, тянулась бесконечно, включив в себя множество таких же застывших минут.

Комната была обширная и мрачная, заставленная тяжелой и громоздкой мебелью, как и вестибюль-гостиная внизу; старинная английская кровать под бархатным балдахином с четырьмя деревянными резными колонками ручной работы, с развороченной в беспорядке постелью; тяжелое охотничье ружье, стоявшее подле нее на расстоянии протянутой руки, — все было на месте. На полу перед ними лежало, скорчившись, щуплое тело старика, которого Эллери недавно заметил крадущимся вдоль стены дома. Он был одет во фланелевую пижаму и вязаный шерстяной халат, на костлявых ногах были теплые шерстяные носки и ковровые домашние туфли. Единственный свет исходил из маленького коричневого ночника у кровати. Огонь в камине не горел.

Доктор Джуниус поспешно опустился на колени рядом с неподвижной фигурой и схватил ее за руку.

— Он в обмороке. Страх… потрясение… сильные переживания… не знаю, в чем причина. Но пульс хороший, так что нет оснований для беспокойства. А теперь, пожалуйста, оставьте нас. Сегодня бесполезно пытаться разговаривать с ним.

Он поднялся на нош, наклонился и с поразительной для своего тощего тела и явно немолодых лет силой поднял тело старика и на руках отнес в постель.

— Притворяется, наверное, — неприязненно поморщился инспектор Глюке. — Высохший старый таракан! Пошли отсюда; надо успеть вернуться в Лос-Анджелес, пока погода опять не испортилась.

Глава 8 Многозначительные мелочи

— Куда? — спросил пилот.

— Городской аэропорт в Лос-Анджелесе.

Самолет был небольшой, и они набились в нем довольно тесно, молча выжидая, пока пилот набирает высоту и ложится на обратный курс на северо-запад. Вскоре они очутились высоко над темным плато, строго придерживаясь водораздела между горами Сан-Бернардино и Сан-Хасинто.

— Что с моим самолетом? — спросил Тай, прижимая лицо к забрызганному дождем окошку кабины и пытаясь разглядеть что-нибудь внизу.

— Наверное, уже в Лос-Анджелесе, — ответил инспектор. — Конечно, мы не могли оставить их… здесь, — помешкав, добавил он.

Бонни вздрогнула, прижавшись к неподвижному плечу Бутчера.

— Я была однажды в морге. Так требовалось по сценарию. Но даже и в вымышленной ситуации… Там было холодно. Мама никогда не любила холода… — Она закрыла глаза: — Дай мне сигарету, Бутч!

Он зажег сигарету и молча вручил ее Бонни.

— Спасибо… — Она раскрыла глаза. — Мне кажется, вы все думаете, что я веду себя, как ребенок. Но вы ведь понимаете — такое потрясение… Теперь еще хуже, когда я вновь обрела способность думать. Мама умерла… Я просто не могу себе этого представить!

Не оборачиваясь, Тай хрипло проговорил:

— Мы все знаем, что ты должна чувствовать.

— О! Извини, Тай…

Эллери выглянул в грозовую темноту за окном. Рой светлых огоньков далеко внизу и впереди начал быстро вырастать, напоминая рассыпанные бриллианты на черной бархатной подушке.

— Риверсайд, — сказал инспектор. — Скоро мы оставим его позади, и тут уже будет недалеко до аэропорта.

Они молча наблюдали, как россыпь огоньков сначала разгоралась и разрасталась, затем начала тускнеть, расплываться и, наконец, исчезла в темноте.

Тай неожиданно поднялся с места и двинулся, словно слепой, вдоль прохода. Остановившись в нерешительности, он растерянно повернулся и пошел назад.

— Зачем? — спросил он.

— Что зачем? — не понял удивленный инспектор.

— Зачем убили отца? Зачем убили их обоих?