Четники. Королевская армия - [23]
Дело было не только в нежелании Д. Михаиловича отказываться от партизанской тактики. Наступление немцев на районы Центральной Сербии, занятой четниками, и суровые репрессии против мирного населения вынудили Д. Михаиловича пойти на переговоры с немцами и М. Недичем. Были установлены связи отдельных командиров Д. Михаиловича с недичевским аппаратом. Речь, в первую очередь, шла о контактах четников с жандармерией, в структурах которой было слишком много недавних офицеров, вчерашних друзей и коллег. Однако помощь в поставках оружия могла быть получена только от главной оккупационной силы — немцев. Поэтому по инициативе командующего силами четников, были установлены контакты с сотрудником отделения абвера в Белграде, профессором славистики из Граца капитаном Йозефом Матлом[96].
В результате во второй половине ноября 1941 г. вс. Дивци произошла встреча Д. Михаиловича и его друга и соратника А. Мишича с представителями немецкого командования в Сербии. Михаилович обещал прекратить нападения на немцев и переключиться на борьбу с партизанами, а в обмен на это просил у немцев часть трофейного оружия югославской армии: 20 ООО винтовок, 200 станковых пулеметов, 2000 ручных пулеметов, 100 минометов, 100 000 гранат; по 500 патронов на винтовку, по 2000 патронов на пулемет, по 100 мин на миномет; 20 ООО комплектов югославской военной формы и 20 ООО пар югославских военных сапог. Конкретных договоренностей на этой встрече достигнуто, разумеется, не было. Здесь уместно вспомнить, что на подобное вооружение сербских отрядов полностью лояльного оккупантам М. Недича Гитлер согласился лишь в 1944 г. Осенью 1941 г. немцы были уверены в своих силах и настаивали на безоговорочной капитуляции, которой и потребовал глава немецкой делегации полковник Когарт[97]. Немецкие переговорщики пунктуально отметили в резюме переговоров с Д. Михаиловичем, что последнии является по своим мотивациям ярко выраженным сербским националистом, человеком большой психической силы, который полностью владел своими чувствами и никак не выразил своего волнения, даже услышав тяжелые для него известия[98].
Несомненно, что в то время как повстанцы обладали примерно одинаковыми силами, немцы имели значительный численный перевес. По немецким данным (наиболее объективным, подкрепленным сведениями агентурной разведки), на момент пика восстания 1 октября 1941 г. четники имели около 10 ООО вооруженных бойцов, в то время, как партизаны — около 12 700[99]. В то же время в распоряжении немцев вместе с отрядами Недича на тот момент были две полноценных пехотных дйвизии (переброшенная из Франции 342-я и переброшенная с Восточного фронта 113-я) и технически высокооснащенный, насыщенный механическими средствами передвижения 125-й пехотный полк для активных антипартизанских действий, а также 704, 714, 717, 718-я пехотные дивизии сокращенного двухполкового состава для оккупационных нужд. В сумме вместе с отрядами коллаборационистов Д. Льотича и М. Недича это давало около 80 000 человек[100].
Неудачные переговоры с немцами в с. Дивци стали серьезным грузом, который в дальнейшем не раз припоминали Д. Михаиловичу[101]. Справедливости ради стоит отметить, что сами по себе они еще не могли быть свидетельством окончательной склонности Д. Михаиловича к коллаборационизму[102]. Оказавшись в тяжелой ситуации, партизанское руководство также прибегало к переговорам с немцами. В 1942–1944 гг. имели место регулярные контакты между руководством партизан и немецкими властями в Боснии и Хорватии. Проходили встречи представителей вермахта и СС в НГХ с эмиссарами Тито: лидерами партизанского движения (М. Джилас, К. Попович, А. Хебранг) и другими лицами (В. Велибит, М. Стилинович, Й. Брнчич, Б. Бакрач). При этом представители КПЮ получали от немцев легальные документы и свободно посещали Загреб, а представители абвера и СС — партизанские документы для беспрепятственного проезда по занятой партизанами территории. Немцы соглашались на обмен военнопленных, на признание партизан «воюющей стороной», поставляли партизанам ряд важных медикаментов (для прививок от тифа, бешенства, столбняка и дефицитный в то время антибактериальный препарат прон-тозил). В обмен партизаны заключали одиночные соглашения локального характера о временном прекращении диверсий и враждебных действий против немцев. Зондировался также вопрос координации действий между вермахтом и партизанами в случае высадки англо-американцев на адриатическое побережье. Для переговоров с ноября 1943 г. по январь 1945 г. действовала признававшаяся и партизанами, и немцами нейтральная зона — Писаровина (25 км от Загреба)[103].
Речь в данном случае шла о другом — о том, что немецкую оккупацию воспринимали как временное явления, а противостояние с идеологическим противником (т. е, гражданскую войну) как самое главное. Утверждение Д. Михаиловича в селе Дивци о том, что его «акция должна рассматриваться исключительно как борьба против коммунистов», звучит крайне схоже с более поздней формулировкой И. Тито «Не существует причин для того, чтобы немцы нападали на НОАЮ… НОАЮ считает своим главным противником четников»
