Честное комсомольское! - [11]

О Станиславе Говорухине

Позвонив нашему давнему Герою, которого с ушедшим связывали совместная работа и дружба, мы произнесли его фамилию так же, как произносил ее Станислав Сергеевич – с ударением на «я»:

– Это ПолЯков?

– Да, да.

– Юрий, мы прочитали вашу статью памяти Станислава Говорухина в «Литературной газете», она называется «Человек, который не опаздывал». Публикация нас растрогала. Здесь такой живой образ, и к тому же – какой-то «не причесанный». Так обычно пишут только о живых…

– Я вспомнил какие-то эпизоды из нашей совместной работы со Станиславом Сергеевичем. Например, историю создания пьесы «Смотрины» для Михаила Ульянова. (Великого российского актера и руководителя театра им. Вахтангова. – Авт.) Я даже, по-моему, ее как-то читателям и радиослушателям «Комсомольской правды» рассказывал.

– Да, было такое дело.

– Но есть и эпизоды, которые раньше не вспоминал. Например, как был доверенным лицом у Говорухина, когда он «тягался» с Путиным. (На выборах в 2000 году когда Владимир Путин впервые был избран Президентом России, Станислав Говорухин тоже был в числе кандидатов на этот пост. – Авт.)

– Скорее, Говорухин тогда с Зюгановым соперничал. Вы у Зюганова отобрали полпроцента, видимо…

– Не знаю, у кого мы отобрали полпроцента. Но формально, поскольку лидером гонки был Путин, то мы были его соперниками. Точнее, Станислав Сергеевич. Там был очень забавный эпизод. Говорухин, когда началась гонка, поскользнулся, по-моему, в бане это было, и сломал ребра. Попал в больницу. Не мог присутствовать на дебатах ни на радио, ни на телевидении. И выставил меня. Я ходил на все эти дебаты и выступал от имени кандидата в президенты Говорухина. Мы, правда, не говорили, с каким диагнозом он в больнице. Просто говорили, что заболел. И я постепенно так вошел во вкус, что начал уже сам себя ощущать кандидатом. (Смеется) А поскольку у нас политические взгляды со Станиславом Сергеевичем несколько разнились, то я не совсем точно его позицию отображал. Он все-таки ближе к либералам: сказывалась и его молодость в многонациональной Одессе, и его круг общения. Если к нему применить то, что Вяземский сказал о Пушкине, когда его спросили, какие были взгляды у Пушкина, а он сказал, что Пушкин был либеральный консерватор или консервативный либерал, как хотите, то как раз Говорухин был очень близок к этому определению.

С одной стороны, он был консерватор. Но круг общения у него в основном был либеральный. И он был человек в этом отношении далекий от русских имперских идей. А я как раз в то время уже ближе склонялся к русской консервативной идее. Я это все озвучивал на дебатах. Причем – они были в прямом эфире на первых каналах.

– Так вы ему помогли или навредили, Юрий, честно нам скажите?

– Я до сих пор не знаю. Но закончилось все тем, что после очередных дебатов по телевизору он мне позвонил из больницы и сказал: все, больше ты не ходишь на эти дебаты. Я не могу слушать ту ересь, которую ты несешь. Я завтра сам выхожу. И он досрочно выписался из больницы и в последние неделю-полторы уже сам всюду присутствовал. В результате – мы набрали грандиозные полпроцента. Слава богу, история подарила России шанс в виде президента Путина.

– Ваша публицистика в «Литературке» – с грустинкой, что вотушел человек, большой художник, который много чего недоделал, в том числе и с Поляковым вместе. Что у вас какие-то планы были…

– Вы знаете, мы довольно много общались. У нас были проекты, в которых Станислав Сергеевич предлагал мне участвовать. Он меня звал автором сценария, когда готовился делать ремейк знаменитого французского фильма «Лифт на эшафот». Я даже придумал несколько ходов, которыми он не воспользовался. Но и я отказался от этого проекта. Я считал, что зачем делать ремейки по французскому кинематографу? У нас масса хорошей своей литературы есть. Участвовал я в его проекте «Любовь в ритме jazz». Он иногда обращался ко мне за какими-то советами и предложениями с названиям. Вот это название – «Любовь в ритме jazz» – мы с ним вместе придумывали для этого фильма.

Когда он стал снимать Довлатова (фильм «Конец прекрасной эпохи». – Авт.), мы тоже с ним разговаривали. Я ему сказал: а что Довлатов? Он сказал: я понимаю, что это не очень большая литература, но никто так не показал, насколько чудовищно мы были несправедливы к советской власти. И во время нее страдали и мучились от того, на что сейчас даже не обращаем внимание. Это в фильме очень хорошо показано. Спросите зрителя: в чем конфликт? Ну, дескать, главного героя не печатают. Но не печатали тогда тысячи молодых писателей. У меня тоже не печатали «Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба». Что же теперь, – ненавидеть за это страну, что ли? Там даже не ненависть, а какое-то ощущение себя посторонним, не в народе.

– В таких ситуациях эмигранты сетуют на отсутствие свободы…

– У нас сейчас одна из самых свободных в мире стран. И у нас и сейчас есть масса людей среди интеллигенции, которые себя чувствуют в стране посторонними и всячески этот пытаются выразить. Видимо, эта тема Говорухина привлекала. И он говорил: «Я понимаю, что ты завидуешь, но подожди. Может быть, я и твою вещь возьму – „Любовь в эпоху перемен“. Но жалко, что она тоже о журналистах. Два фильма подряд о журналистах нельзя».