Честь - [20]
— Ты погляди, Маруся: красивый из него военный вышел, а ведь нашего корня веточка.
Старушка, которую он назвал Марусей, маленькая, нежная, слабенькая, смотрела на Алешу радостно:
— Бог тебя спас, Алешенька. Хоть и хромой будешь… Не поедешь больше, не надо!
— Где Николай? — спросил Алеша.
Котляров озабоченно тронул рукой прикрытую дверь и так и оставил на ней руку. Сказал приглушенно:
— Я сам за тобой идти хотел, Алексей. Не знаю, что с ним делается. Тут и Павло прибегал, говорил, говорил, говорил с ним, а потом выругался чего-то и убежал. Может, ты с ним поговоришь?
— А какой он вообще?
Старушка придвинула табуретку, покосилась на дверь, зашептала:
— И не разберем. И не ранен. Целое все. А билет увольнительный насовсем. Ничего не рассказывает. Молчит. Хоть бы плакал или сердился, а то ровный какой.
— Читает?
— Нет, не читает. Павел принес ему каких-то книг, не читает.
Старушка с пристальной надеждой смотрела в глаза Алеши. Алеша поднялся на костыли, глянул на старушку ласково и сказал:
— Ничего, все пройдет. Я сам такой приехал.
— Слышали, слышали, как же!
Во второй комнате стоял Николай и смотрел на огонь в печи. Он медленно повернулся к Алеше, не сразу узнал его и по солдатской привычке вытянул руки по швам, но потом на его бледном веснушчатом лице пробежала вялая улыбка. Он протянул руку и подождал, пока Алексей выпутал свою из переплетов костыля.
— Здравствуй, друг, — сказал Алеша весело, хотя голова его и начала пошатываться справа налево.
Николай молча пожимал руку Алексея и с той же улыбкой смотрел на его погоны. Алеша направился к деревянному дивану, устроился на нем и хлопнул рукой рядом. Николай как-то особенно нежно и неслышно, как будто не касаясь земли, передвинулся к дивану и легко опустился на него, глядя на гостя с той же вялой улыбкой.
— Почему тебя отпустили, Коля?
Николай отвел в сторону задумчиво улыбающиеся глаза и прошептал с таким выражением, как будто он вспомнил далекую прекрасную сказку:
— Я не знаю.
— Чего ты не знаешь?
— Я ничего не знаю, — произнес Николай с тем же выражением.
— Почему ты не офицер? Ведь тебя должны были послать в школу прапорщиков?
Николай задумчиво кивнул головой.
— Тебя послали?
— Послали.
— Ну и что?
Николай перестал улыбаться, но ответил с безразличной пустой холодностью, как будто язык его сам по себе привык отвечать на разные вопросы:
— Меня потом откомандировали в полк.
— Почему?
Алеша спрашивал громко, энергично, гипнотизировал Николая решительным поворотом больших, серьезных глаз.
— У меня все было не так: строй не такой. Командовать не умел. Там все такой народ был веселый. А я не подошел.
— А в полк подошел?
— Подошел.
— Так неужели ты не знаешь, почему тебя освободили? Почему ты не говоришь? Говори, Коля, не валяй дурака, говори!
Алеша взял Николая за плечи и крепко прижал к себе. Худенький, мелкий Николай в старенькой выцветшей гимнастерке совсем утонул в широких Алешиных плечах. Но Николай по-своему воспользовался этой близостью, он прижался к Алешиному плечу отросшей щетиной солдатской стрижки и ничего не ответил.
— Ты был в бою?
Николай вдруг оттолкнулся головой от Алешиного плеча, вскочил с дивана и устремил на Алешу пронзительно-воспаленный взгляд голубых глаз:
— Не нужно это… бой! Понимаешь, не нужно! Это царю нужно, генералам нужно, а народу не нужно…
Алеша мелкими неслышными толчками зашатал головой и прищурил глаза на Николая. Николай еще долго говорил, все громче и возбужденнее. Из кухни тихо приоткрылась дверь, выглянуло испуганно-внимательное лицо матери и быстро спряталось.
20
А еще через неделю Семен Максимович стоял посреди комнаты с палкой — забыл ее поставить в угол — непривычно задорно смотрел на Алешу и непривычно собирал веселые складки у глаз:
— Убрали-таки этого нестуляку! А? Словчился народ! Что ты теперь скажешь!
В дверях стоял Степан и поддерживал Семена Максимовича широкой улыбкой:
— Переменяется Россия. Теперь по-другому пойдет!
Но известие о конце империи не произвело на Алешу никакого впечатления. Он задумчиво смотрел куда-то, и красные жилки в его глазах сделались еще заметнее и краснее.
Семен Максимович присмотрелся к сыну и спросил строго:
— Ты чего это надулся? Может, Николая жалко?
Алеша улыбнулся:
— Ты что это обрадовался, отец? Сам, помнишь, говорил: республика — все равно. Ну, вот тебе и республика: Родзянко, князь Львов. Доволен?
— Семен Максимович сел на край стула, поставил палку между ног, на палку положил длинные свои прямые пальцы:
— Языком пока говоришь — все равно, а на деле как-то иначе выходит. Ты смотри: сегодня первый день, а уже на заводе все друг друга товарищами называют. И флаги какие? Красные. Это тебе не все равно. А завтра совет выбираем.
— Какой совет?
— Совет рабочих депутатов.
Алеша сразу поднялся на костыли, заходил по комнате, остановился против отца, обрадованный:
— Ты серьезно, отец?
— Не будь балбесом. Я тебе не серьезно что-нибудь говорил? Выбирают совет, и меня в совет уже приговорили.
Алеша задумался и… весело:
— Да! Дела большие!
Степан заржал, как будто жеребец со двора вырвался:
— За хозяев взялись, за хозяев! Ах ты черт, где же моя амуниция военная?
Настоящее издание посвящено вопросам воспитания детей, структуры семьи как коллектива. Автор приводит многочисленные примеры жизненных ситуаций, конфликтов, непонимания в семье, затем разбирает и анализирует их. По его словам он стремился дать читателю «полезные отправные позиции для собственного активного педагогического мышления».
Отношение к Антону Семеновичу Макаренко (1888–1939), его идеям и деятельности в разные времена отечественной истории было неоднозначным. Попробуем теперь непредвзято взглянуть на, в сущности, незнакомого нам и очень интересного педагога, почерпнуть актуальные и сейчас (может быть, более актуальные, чем во времена самого Макаренко) его идеи.Педагогика Макаренко максимально ориентирована на воспитание. Различным составляющим именно воспитания (не образования!), его факторам, условиям, критериям воспитанности посвящены многие страницы книги.
В «Педагогической поэме» меня занимал вопрос, как изобразить человека в коллективе, как изобразить борьбу человека с собой, борьбу более или менее напряженную. Во «Флагах на башнях» я задался совсем другими целями. Я хотел изобразить тот замечательный коллектив, в котором мне посчастливилось работать, изобразить его внутренние движения, его судьбу, его окружение. А.С. Макаренко.
Воспитание детей - самая важная область нашей жизни. Наши дети – это будущие граждане нашей страны и граждане мира. Они будут творить историю. Наши дети - это будущие отцы и матери, они тоже будут воспитателями своих детей. Наши дети должны вырасти прекрасными гражданами, хорошими отцами и матерями. Но и это не все: наши дети - это наша старость. Правильное воспитание - это наша счастливая старость, плохое воспитание - это наше будущее горе, это наши слезы, это наша вина перед другими людьми, перед всей страной. .
Книга о коммуне имени Ф. Э. Дзержинского в первые ее годы существования.
ЮНЕСКО выделило всего четырех педагогов, определивших способ педагогического мышления в ХХ веке. Среди них – Антон Макаренко, автор «Педагогической поэмы», известный своей работой с трудными детьми. Именно он предложил собственную систему воспитания и успешно воплотил свою теорию на практике.В книгу включено наиболее важное и значительное из огромного педагогического наследия А. С. Макаренко. Все, кого интересуют проблемы воспитания подрастающего поколения, найдут в этой книге ответы на самые разнообразные вопросы: как завоевать родительский авторитет, как создать гармонию в семье, как выработать целеустремленность, как содействовать всестороннему развитию ребенка, как воспитать счастливого человека, и многое другое.
Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.