Честь: Духовная судьба и жизненная участь Ивана Дмитриевича Якушкина - [115]

Реакция товарищей Якушкина по Обществу, беспокойство за его судьбу заставили его наконец отказаться от своей затеи, но внутренне он не мог так просто оставить намерение, которое тогда ему казалось естественным и необходимым для блага общества. Он вышел из тайной организации, но продолжал интересоваться ее делами.

Между тем история тайного революционного движения вошла в новую колею. Было решено распустить организацию, о которой стало известно царю, и создать через год новую формально на легальных началах, а по существу содержащую «сокровенную» цель уничтожения самодержавия и крепостничества. Такой организацией стал «Союз благоденствия», во многом воспроизводящий устав «Тугенбунда» — «Союза добродетелей», созданного в Пруссии по инициативе прусского канцлера Штейна для сотрудничества с королевским правительством в период борьбы с Наполеоном. Русский «Союз благоденствия», усвоив и обогатив просветительскую сторону деятельности «Тугенбунда», имел скрытую революционную часть, предусматривающую государственный переворот «посредством войск». Однако ему должен предшествовать двадцатилетний период подготовки общественного мнения России. Устав «Союза благоденствия» — «Зеленую книгу» Якушкин хорошо знал и читал, но, вероятно, не был посвящен в ее «сокровенную» часть, скрытую для рядовых членов организации, — отсюда его скептическое отношение к этому документу.

Временный отход Якушкина от участия в деятельности тайной организации был непродолжителен. В том же 1818 году по приезде его в Петербург Никита Муравьев свел Якушкина с Пестелем, уже активным лидером Тайного общества, тот «всегда говорил умно и упорно, защищал свое мнение, в истину которого он всегда верил, как обыкновенно верят в математическую истину… Один раз доказав себе, что Тайное общество — верный способ для достижения желаемой цели, он с ним слил свое существование». Якушкин находил позже, что 1818–1819 годы были временем самого цветущего состояния «Союза благоденствия». Не устояв перед обаянием силы ума и убежденности Пестеля, он дал согласие на новое вступление в Общество. Дальнейшая его судьба уже прочно и навсегда слита с деятельностью тайных организаций.

В 1818 году, выйдя в отставку, что делали многие члены «Союза благоденствия», он занялся одним из важнейших, по своему усмотрению дел, — решением крестьянского вопроса.

Прав А. А. Лебедев, усмотрев, что «в пору Якушкина «земельный вопрос» не был, по сути дела, вопросом собственно политико-экономическим, что он оказался «перифразой вопроса о свободе». Да, для Якушкина он стал вопросом вопросов. Еще в июне 1816 года Якушкин выразил желание освободить крестьян своего имения в Смоленской губернии, которым в то время управлял его дядя Семен Андреевич. «В то время, — пишет он, — я не очень понимал, ни как это можно было устроить, ни того, что из этого выйдет; но имея полное убеждение, что крепостное состояние — мерзость, я был проникнут чувством прямой моей обязанности освободить крестьян, от меня зависящих».

В 1819 году Якушкин уже вполне осознанно отправился в смоленское имение облегчить участь своих крестьян. Он уменьшил барскую запашку и отменил лишние поборы. Якушкин руководствовался при этом как морально-нравственными мотивами, считая личную свободу человека естественной потребностью и правом любого своего соотечественника, так и экономической необходимостью сделать труд крестьян рентабельным. Предложения Якушкина представляли собой один из радикальных вариантов решения крестьянского вопроса до появления программ Северного и Южного обществ. На основе действующего Указа о вольных хлебопашцах 1803 года он предложил освободить крестьян, но при этом не за выкуп, как предлагал указ, а безвозмездно. Кроме того, он считал необходимым предоставить им «их имущество, строение и землю, находящуюся под усадьбами, огородами и выгонами» [16]. Всю остальную землю Якушкин оставлял за собой, предполагая половину из нее обрабатывать вольнонаемным трудом, а другую — отдать в аренду своим же крестьянам. В проект входило разрешение покупать крестьянской общине пахотную землю. В общине, он был убежден, «…не может быть почти нищих. Всякий сохраняет свое право на участок земли, как бы ни увеличивалось население, а тунеядцев общественная власть принуждает к работе»

Переписка Якушкина с министерством внутренних дел и личное свидание с самим министром, которого он с большим трудом добился, не принесли никаких результатов. Да и крестьяне не могли понять добрых намерений своего барина. На их вопрос, чья же будет земля в результате их освобождения, Якушкин объяснял, что пашенная земля останется за ним. Крестьяне отвечали ему: «Ну, так, батюшка, оставайся все по-старому: мы будем ваши, а земля — наша».

А. А. Лебедев создает резкие контрасты правительственного, «монаршего» восприятия крепостного права: «Александр стыдится перед Европой, что 10 миллионов его подданных — рабы, и ничего не делает. — Якушкин стыдится за царя».

Автор убежден, что Якушкин был сугубо последовательной натурой, ему была присуща скрытая работа, ведущая к разрушению крепостничества. Впрочем и для других участников тайных обществ это было в высшей степени органично. В 1819 году Н. И. Тургенев через Милорадовича подал царю записку о мерах к упразднению крепостного права. В том же году М. С. Лунин составил завещание, в котором требовал освободить крестьян после своей смерти. В 1823 году В. И. Штейнгель передал письмо царю о запрещении продажи крестьян.