Честь дороже славы - [44]
– Пусть мой дом станет домом брата!
На первом этаже две комнаты разделялись сенями. Зодичу отвели приют в правой половине, именуемой соба. Она была довольно тесна. В углу помещались небольшой шкаф и стоячая вешалка. Глинобитный пол был в коврах, на возвышении, сэдте, лежали тюфяки и подушки в разноцветных наволочках. Большое двойное окно открывалось на нижнюю галерею. К Зодичу вошел, склонив голову, приставленный слуга, юноша с едва заметными усиками. Выслушав гостя, он принес кумган и медный таз, чтобы тот помылся с дороги. Затем подал полотняное полотенце. В доме топился очаг, расположенный на левой стороне, в большой жилой комнате, а в собе было прохладно. Оставаться надолго здесь Зодичу расхотелось. Впрочем, есть ли вообще в городе здания, обустроенные по-европейски?
Булат-бей оказался хозяином хлебосольным. Ужинали обильно, откушав и татарских пирогов с мясом, и бараньей похлебки, и телятины, сваренной в молоке, и козьего сыра. Правоверный магометанин предложил гостю вина, но тот отказался. Зато сваренный по-турецки кофий поднял настроение! Булат-бей, успевший уже побывать в Хан-Сарае, рассказывал, как Девлет-Гирей, прочитав визирское письмо, прослезился от радости. Турция поддерживает намерение своего ставленника не пускать русских в Крым. Хан сразу же произнес это во всеуслышание, давая понять придворным, что он по-прежнему ценим в Константинополе. Хотя ничего иного, кроме помощи в вооружении, визирь не обещал. Тем не менее Девлет-Гирей воспрянул духом и через день намерен собрать Диван.
– Франция дружески относится к нынешнему крымскому хану, – напомнил Зодич. – Я хотел бы присутствовать там как человек, наделенный деловыми полномочиями. Разумеется, небезвозмездно.
Ханский чегодарь обещал похлопотать.
На следующий день Зодич отправился на бахчисарайский базар. К счастью, небо расчистилось, и потеплело. Гомонящая толпа торговцев не унималась ни на минуту. Ряды лепились один к одному, по-восточному были замысловаты и беспорядочны. Сопровождавший его слуга, армянин Рубен, объяснял, какие деньги имеют силу и как соотносятся с французским ливром. Понять это с первого раза было мудрено. В ханстве ходила валюта разная: турецкий пиастр, равняющийся 20 крымским серебряным бешликам, местный крымский пиастр, бешлики медные, гораздо меньше достоинством, чем серебряные; венецианские и голландские секины, польские экю. Русские рубли не использовались. Запомнил Зодич только то, что турецкий пиастр приравнивается к французским ливрам и секинам, как один к трем.
– Бывает, что наши крымские бешлики совсем исчезают, – пояснял Рубен, пока они шли вдоль ряда, уставленного конной упряжью. – Когда султан выплачивает пенсии хану и мурзам, в ходу одни турецкие деньги. В Оркопи, где откупщики изготовляют наши медные монеты, стараются изъять у торговцев побольше бешликов, чтобы получить новые заказы. Я это знаю, потому что мой дядя имеет там откуп на солеварни и чеканку монет.
Солнце, слепящее глаза, и долгожданное тепло, по всему, возбуждающе действовали на базарных завсегдатаев. Поскольку интересы Зодича сводились к продаже гобеленов и покупке кожи, сафьяна и шерсти, он осведомился о том, как они здесь измеряются. Мера веса была также сложна: кинтал равнялся 4 французским унциям, батман – 12. Наконец, когда остановились у палатки торговца материями, выяснилось, что все холщовые товары продаются на крымский пик, состоящий из 4 полотнищ, которые равны 36 большим пальцам королевской ноги.
Зодич подумал, что ослышался или не понял оборота татарского языка. Но Рубен подтвердил сказанное. Ткани продаются… по размеру большого пальца королевской ноги!
Хозяином ряда, пестреющего кожами и сафьяном, оказался грек Анастас. Он был знаком Рубену и, когда тот объяснил цель их прихода, радостно заиграл своими крупными черными глазами.
– Лучшая кожа во всем Крыму! Цвета любые. Смотрите, мсье, что за качество! – он схватил кусок сафьяна и буквально вложил в руки Зодича. – А какая выделка! Дешевле вы, мсье, не отыщете! А кожи! Франция будет в восторге! Вот базан, самый лучший для седла! А желтую кожу у меня покупает знаменитый черкесский мастер. Для покрышки седельных венчиков берут вот такую, козлиную.
И вновь расчетливым жестом фокусника Анастас заставил француза взять мягкую кожу в руки. Она издавала специфический острый запах.
– Цена этому куску 2 пиастра, но вам, уважаемый мсье, уступлю за полтора!
Зодич пообещал подумать. Грек разочарованно всплеснул руками:
– И зачем я так старался?! Недаром говорят, французы капризны. Прибыль, считай, под рукой, а они…
Далее шли ряды ввозной торговли. Кроме оружия продавался свинец и отлитые из него пули, германские, на редкость прочные и славящиеся заточкой косы; в больших рулонах предлагалась бумага, употребляемая крымцами для оклейки окон. Зодича привлекли своим блеском и изяществом выделки трубки.
– Молдавские! – угодливо подсказал продавец. – Самые надежные во всем белом свете. Абрам не скажет неправды! Меня все знают! Такая трубка, господин, достанется и вашим внукам…
Еврей умолк, увидев, как покупатель-европеец достает кошелек. На вопрос, сколько стоит трубка в виде армейского кивера, Абрам замялся, боясь и продешевить, и упустить покупателя. Но, как подсказала интуиция, решил заломить цену:
