Чешуя - [3]

Вероятность того, что гидрополь последней конструкции когда-нибудь уйдет под воду, в счет никогда не бралась. Больно умные головы пеклись над проектированием и созданием надводных и подводных платформ, больно крупные деньги уходили на транспортные, сырьевые и промышленные затраты. Больно убедительно звучали слова джи-губернаторов, твердящих, что опасности в морских городах нет и быть не может. Им верили. А если кто и не верил, оставался в подавляющих количеством рядах континенталов и довольствовался дарами суши... Когда Ялта-Г прекратила свое существование в морских глубинах теплым июньским утром, а разморенные жарким непробуждением жители даже не успели смекнуть, что к чему, гидропольцы всего мира заговорили совсем по-другому. Ялта-Г заняла почетное место в одном списке с Помпеей, Хиросимой и Чернобылем. В тот день Элиза плакала. Виктор, сколько не пытался, не мог ее успокоить. Девушка сидела за столом в маленькой темной гостиной, подперши крепко сжатыми кулачками покрасневшее лицо. Надрывные всхлипы были слышны во всех уголках полупустой квартиры. - Лиз, перестань наконец! Нашла о чем плакать! - Они были лучшими! - захлебывалась девушка. - Лучшими! Самыми... самыми лучшими! Таких уже нет! Слезы струились по ее лицу, падали на бело-розовую ночнушку, сбегали по голым рукам, достигали локтя и соскальзывали на стол. Элиза чувствовала себя стесненной из-за того, что плачет, но не могла остановиться и вытирала слезы своими чудесными темно-каштановыми волосами, вечно распущенными и пахнущими манго. - Почему? Почему так случилось? Почему они? - Никто не знает, - тихо, не сильно задумываясь над фразой, выронил Виктор. Потеря квартиры в Ялте-Г тоже выбила его из колеи. Под воду ушли ценные бумаги, документы, фотографии - ящик-заначка с вещами-воспоминаниями о настоящей Элизе. Трагическая новость отыскала их в Симферополе-Г, в служебной квартире промышленного района гидрополя. Здесь они бывали нечасто, только в качестве консультантов дочернего предприятия "Технологий". Отныне, эта резиденция станет их единственным домом... Но Элиза потеряла много больше. Виктор осторожно присел возле ее вздрагивающего тела, положил голову на голые горячие коленки. Любяще проговорил: - Это всего лишь фарфор. Игрушки. Куколки. Главное: есть ты и я. Ты даже глазом моргнуть не успеешь, как вся твоя коллекция фарфоровых игрушек вновь займет свое положенное место за стеклом. Он приподнял голову и наткнулся на доверчиво глядящие зеленые глаза. По обе стороны от ровного носа пролегали влажные бороздки слез. Судя по выражению ее глаз и легкой улыбке в уголке рта, ручейки эти обещали высохнуть. Она сглотнула, заговорив суховатом после плача голосом: - Правда? Ты купишь еще? - Можешь не сомневаться, - заверил он, возвращая голову на женские колени. - Можешь никогда в этом не сомневаться. Через полчаса они уже спали, забыв про глубокие потери с обоих сторон. Потери эти были на столько глубокими, что уже на следующий день не смогли подняться на поверхность и заявить о себе.

В эту же ночь Виктор не мог заснуть долго, изнывая на влажных от пота простынях и думая о том, насколько тяжелой оказалась встреча с человеком, тело которого украл. Он внутренне посмеивался, стискивал до зубовной боли челюсти, осознавая, что угрызения совести мучают его только сейчас, а не четыре года назад. Он перебирал мысли и воспоминания, взвешивал факты и чувства, которые могли являться удерживающей силой в его взаимоотношениях со старой Элизой. Кроме ностальгии и чувства благодарности, он не мог больше ничего назвать. Все остальное давала ему вторая Элиза, дуплицированная, - то чего он ожидал в качестве результата незаконной операции с плотью и разумом. Виктор также прекрасно понимал, что этими умозаключениями вопрос не исчерпывался - в обратном случае, его бы не выбила из колеи сегодняшняя встреча. Легко устранимый страх перед контактом копии и оригинала - явное проявление бессознательного, его агрессивного элемента. Но не путался ли в нем второй, сенсуалистический элемент? Элиза в соседней комнате вытирала пыль с расписных фарфоровых фигурок, потом что-то стучала на клавиатуре, щелкала мышкой. Сквозь стену проникал ватный звук просматриваемой ею кинторансляции. Выстрелы, крики, жаркие стоны под характерное соло саксофона, кажущиеся глупыми без сопровождения картинкой диалоги. Виктор глядел в потолок, по которому изредка проскальзывал блик от вспыхнувшего взрывом монитора. К десяти часам Элиза выключила компьютер и, переодевшись в ночнушку, залезла под одеяло, по привычке прикорнув к Виктору. Весело зевнула. Она понаблюдала за мужем, подперев щеку рукой. - Ну как тебе потолок? - наконец спросила. - Ничего. - Боишься, что однажды упадет? - Нет, думаю о кредите. - Я так и знала. Мы можем попытаться взять его в "Привате" и "Юг-гидро" не обязательно в "Эвксинском". Я заходила на сайты... "Она чудо, - мелькнуло в голове Виктора. - Она не справляется со своими делами, но мои ее беспокоят в большей мере". - Спасибо, - ему было неловко ей это говорить. Так же, как поздравлять хорошего знакомого с днем рождением, дату которого напомнил он сам. - Я подумаю. - Новый фильм видела. Трагедия "Не последняя Атлантида". Про Ялту-Г. - И как? - Чушь. Чмок-чмок, бах-бах! - произнесла она свою любимую критическую реплику и, улыбнувшись, завернулась в одеяло поплотней. - Спокойной ночи, любимый! - Спокойной ночи... Он продолжал лежать, потупив взгляд в потолок. В голове пересыпался песок, отсчитывая минуты. Когда дыхание Элизы стало текучим и размеренным, Виктор соскользнул с простыней и, крадучись, вышел из спальной. Он прошел мимо питающегося от розетки переносного компьютера, открыл дверь в прихожую. Сняв с вешалки плащ, Виктор пошарил по карманам и выудил из массы мелочи и сложенных вчетверо квитанций прямоугольник визитки. Посеребренные буковки блестели в полумраке прихожей. "Элиза... Нанобиолог... Тел..." В ее стиле: просто и солидно. Элиза... Виктор сгреб со стола трубку, вставил босые ступни в мягкие тапочки, набросил плащ - и тихо повернув щеколду замка, вышел за порог, в прохладу сентябрьской ночи. Влажная майка остыла сразу же, поэтому Виктор закутался в плащ и затянул поясок потуже. Звезды, хорошо просматриваемые с третьего, последнего в этом районе, яруса, блестели ярко и безразлично. Виктор перешел дорогу и, остановившись на узеньком тротуаре, глянул за перила. Далеко внизу плескалась черная вода. Подставив табло свету уличных фонарей, Виктор набрал семизначный номер. После первого гудка на него набросилась волна страха, и он, не дожидаясь второго, нажал "сброс". Отдышался, проклиная свою трусость, прочистил горло коротки "гм". И повторил набор. На этот раз ответили сразу же. - Да? - Элиза? Это Виктор. Помнишь, ты мне визитку в банке дала? - А, Витя! Привет! Ты только что звонил? - Нет, я с первого раза попал. Я не поздно? - Да что ты! Мне все равно еще расчет делать. Я, кстати, как раз о тебе думала. Виктор вздрогнул. - Я тоже... о тебе думал. Это надо же так встретиться! - Ты не рад? - Рад, только... все как-то неожиданно. Элиза с дюжину секунд молчала. - Вить, я понимаю: настроение после отказа в банке у тебя не ахти. Но есть же другие банки! Если что, я могу помочь... кое-чем. - Спасибо, не надо. Отказ тут ни при чем, - он подивился откровенности своей последней фразы. - Тогда в чем же дело? Ты по-прежнему не рад видеть меня? - Я тебя не помню, - нашел выход Виктор. - Вернее, не приходят на ум качества, которые отделяли тебя от остальных претенденток. - Витя, - протянула она. - Ты серьезно? - Прости. - Я могу напомнить, - сориентировалась Элиза. - Было бы неплохо. - Завтра? - Ну, как договаривались... Скажем, в часов полседьмого. У памятника Пелевину. - В безпятнадцати семь. Раньше, к сожалению, не удастся. Я хочу еще разок прошвырнуться по "Привату" и "Югу-гидро". Там тоже кредиты с небольшим процентом отчислений. Она снова замолкла. - Лиз, включи камеру на своем телефоне. - Хочешь визуального контакта? Вместо ответа, Виктор сдвинул ногтем ползунок видеорежима, направив глазок камеры на себя. Через секунду в откинувшемся стеклышке возникло лицо Элизы с собранными после душа темно-каштановыми волосами; уже слипающиеся от непреодолимого желания спать, но не теряющие при этом своего благородства, зеленые глаза. Сердце Виктора забухало. Они не похожи, - понял он. Но какую из них он... любит больше? - Ты по-прежнему не помнишь меня? - вкрадчиво двигая губами, спросила Элиза. - Не вспоминаешь? - Кажется, процесс пошел, - обнадеживающе ответил Виктор, стараясь сглотнуть волнение как можно незаметней. - До завтра. Он уже подносил палец к "сбросу", когда заметил, что лицо Элизы приблизилось. Ее влажные губы коснулись стекла с той стороны линии. Коснулись не просто так, а завораживающе-искусительно. Напористо. Изображение пропало. В воздухе запиликал прерывистый зуммер. Виктор неторопливо сложил трубку, по привычке сунул в карман и последовал в дом. Фантазии как-то по-троянски вытеснили страхи, и Виктор уже не знал, что приносит ему большие мучения. Опасность бах-баха или предвкушение чмок-чмока. Он возвратился в спальню на еще не остывшие влажные простыни, чувствуя, как возбуждается от постельного тепла. Перед ним в тусклом свете звезд белело лицо Элизы. Такой беззащитной и податливой. Он не сдержался. Виктор закатился на ее вялое ото сна тело, разбросав простыни и задрав ночнушку. Элиза очнулась и застонала, не до конца понимая, почему супруг вздумал заниматься этим посреди ночи. Но под конец она органично влилась в секс, давая Виктору все, в чем он нуждался. Она быстро изошла, а Виктор все продолжал твердить "Элиза... Моя Элиза...", содрогаясь в сладостной истоме. И Элиза улыбалась, даже не догадываясь, что имя отныне звучало не ее.