— Я знаю, о ком ты говоришь, я и сам подговаривал его! — вскричал Ганза.
— И я могу ему кое-что рассказать, — встрепенулся Ян Шама. — Многое я позабыл, жизнь меня ломала и била по чем попало, но в голове еще не просверлила дырку!
— Хватит на сегодня об этом! — воскликнула Наталья. — Можете для таких разговоров собраться в другой раз. А теперь лучше расскажите вы, товарищ генерал, как там во время войны было у нас дома! Хочу услышать про все, про все. Сколько слез я выплакала о родной земле — опять-то ее губят, терзают, и опять-то она не покорилась!
Наталья не могла говорить дальше. Сдерживала слезы, видя, что муж нахмурился. Но знает она, это он притворяется, а если бы они были сейчас одни, он поцеловал бы ее и сказал: «Возьмись-ка за дело, все и пройдет…» Круглые ее щеки и розовый подбородок блестели. Это все та же Наталья, ради мужа полюбившая чешскую землю, но образ великой родины своей она принесла с собою в чешский провинциальный городок как нетленное сокровище сердца.
— О Максиме я ничего не знаю, — ответил Бартак.
— Неважно, разве село Максим — вся Украина, вся Россия, дорогой Войта? — выпалила Наталья, чуть ли не обидевшись. — Или даже вся огромная советская страна? О Советском Союзе расскажите, как там люди живут. Я не буду больше плакать.
