Червивое яблоко - [41]

Теперь я сожалею, что не была более решительной и изобретательной. Я могла бы нарисовать огромную черную неуклюжую воронку и нанизывать одно за другим несчастья, продвигаясь внутрь, к центру, где крохотная изможденная фигура, держащая ребенка, выглядывает прямо из глубин огромной дыры. После нескольких занятий, остро ощущая, какую значительную часть своей жизни я «санировала» (и стыдясь ощущения этого самоуничижения), я в конечном итоге осознала, что могу обращаться к своему прошлому, используя еду. И через еду я могу транслировать свою жизнь и мои представления о ней окружающему миру. Именно через еду и ее приготовление я могла говорить о людях, которые обогатили меня новыми идеями, и иллюстрировать прожитое и свои страсти. При этом стройный рассказ складывался сам по себе. И в такой версии моей истории Абха – первая, кто оказал на меня сильнейшее влияние с тех пор, как я покинула дом моей матери. Впервые осознав это, я почувствовала себя гениальной, поскольку приготовление пищи позволяет стать заметной, привлекательной и полной энтузиазма, не раскрывая подробностей своей личной жизни. В конце концов, я обрела внутреннюю улыбку, после того как нашла этот маленький способ, на который могла опереться и с помощью которого могла быть частью окружающего мира, не испытывая необходимости сталкиваться с удивлением или пренебрежением.

* * *

После того первого дня работы на кухне Абха, по всей видимости, сказала Роберту, что мы с Лорой были отличными помощницами, благодаря чему община приняла нас благосклонно. Мы не понимали, что данному обстоятельству придается такое большое значение, однако, когда осознали, что мы прошли этот тест, нас захлестнуло неожиданное счастье от признания.

Единая ферма, похоже, была для Роберта, который владел ею вместе со своим дядей Марселем, одним сплошным смелым экспериментом. Если я правильно помню, в партнерстве на Роберта возлагалась задача привести ферму в порядок, чтобы он вместе с дядей мог изменить ее к лучшему и выгодно продать. Так как потребность в рабочих руках для бесконечного числа проектов была очень высока, Роберт постоянно размещал небольшие объявления на всем пути до Портленда, стремясь найти людей, которые бы работали за свежую, выращенную на ферме пищу и место для ночлега вне пределов города. Эта бизнес-модель – дополнительные рабочие руки в обмен на еду и жилье – не была нова для фермерского хозяйства, однако к ней добавлялись две новые особенности: хиппи и медитация.

Казалось, на объявления Роберта откликались два типа людей: те, которые, по моему представлению, пришли туда по причинам духовного характера, и те, кого я считала «нормальными» – молодые люди, переехавшие на единую ферму, чтобы работать, хорошо питаться, жить на природе. Ими не двигали духовные мотивы. Такое сочетание было настоящим инь и ян: мистическое и мирское, с веселыми подколками, которыми обменивались эти две группы.

Ведомые мирскими мотивами считали своих одухотворенных товарищей по ферме весьма забавными. Будучи по большей части материалистами и основываясь в своих суждениях на сухих фактах, они смеялись над тем, что в их представлении было чрезвычайно комичным. Когда, например, духовные люди на ферме называли друг друга святыми, «О, да ты святоша», – комментировал кто-то из «нормальных». Или: «Не будешь ли ты столь свят и не сделаешь ли то или это для меня», – говорили они, закатывая глаза. Однако все эти подколки оставались неизменно добродушными, и сейчас мне кажется, что никто не считал свою точку зрения единственно правильной. Именно потому эта группа людей была мне так важна. Мы сосуществовали в своего рода общем благосостоянии, связанные щедростью места, ежедневной работой, здоровой пищей и естественно формирующимися отношениями. Все это сплачивало неким фундаментальным и очень приятным способом.

На единой ферме можно было много чем заняться, вести забавные беседы на различные темы. Находясь там, я чувствовала себя безмерно счастливой. Ощущение пространства и времени, постоянного пребывания в работе и многообразие людей настолько заполняли время, что к концу первого дня моего нахождения на ферме я была сбита с толку тем, что прошел всего лишь один день. Казалось, что с момента восхода солнца миновал целый месяц. У Лоры были те же самые ощущения. На следующий день, когда я залезала в спальный мешок, я проверила свои ощущения, и они были такими же. И на следующий после этого день… и еще через день после. В конечном итоге я решила, что время, видимо, бежит по-другому на ферме. Это было небольшое открытие, которое я отложила для будущих времен.

* * *

Я практически не видела Стива в те первые несколько дней пребывания на единой ферме. Я была занята, получая удовольствие от знакомства с новыми людьми и работы. Конечно, он чувствовал себя плохо и был угрюм: даже при этих условиях я задавалась вопросом, нравлюсь ли я все еще ему. Девочек-подростков всегда интересует, нравятся ли они кому-то или нет. Мучить себя этим вопросом – абсолютная потеря времени, однако от него никуда не денешься.

На второй день Абха дала мне огромную миску самого густого зеленого салата из петрушки, который я когда-либо видела, чтобы я отнесла ее непосредственно Стиву, который был настолько сильно болен, что это вызывало опасения. Она делала эти смеси специально для него, чтобы убить всех паразитов в его печени и успокоить зуд от укусов клопов, которых он привез из Индии. Я несколько раз приходила к нему с такими «ланчами»: Стив медленно поворачивался, затем опирался на один локоть, чтобы дотянуться до миски. Я сидела рядом с ним, пока он ел, счастлива тем, что теперь у меня есть повод, чтобы его видеть. Мне было действительно интересно, помогут ли ему все эти смеси, особенно учитывая, что требовалось приложить много усилий, чтобы съесть такое огромное количество петрушки. Однако он полностью посвятил себя этому занятию, выразив смирение и в конечном итоге даже интерес.